Но давайте предположим, что все эти истории о Меццофанти являются мифом. Возможно ли, чтобы кто-то на самом деле был способен делать все то, что приписывают этому человеку? Возможно ли вообразить, чтобы кто-нибудь мог представлять все страны и народы мира в одном теле, где все языки сосуществовали бы без путаницы и конфликтов, свободные от политической и культурной зависимости?

В библейской истории о вавилонском столпотворении рассказывается, как люди взялись построить высокую башню, чтобы доказать Богу свое могущество. Поскольку они говорили на одном языке, это позволяло им отлично понимать друг друга и успешно взаимодействовать. Но Бог решил положить конец строительству, лишив общего языка тех, кто высокомерно полагал себя всемогущими. Перестав понимать чужую речь, люди стали расходиться, строительство было остановлено, башня рухнула. В шумерской версии этой же истории бог Энки наложил на человечество проклятие многоязычия, приревновав людей к другому богу, Энлилю.

Однако человек, обладающий сверхспособностью к изучению иностранных языков, может без апломба заявить: Вавилонское проклятие больше не действует.

Каждый живущий на нашей планете человек, обладающий нормальным интеллектом, а таких около шести миллиардов, с детства знает по крайней мере один язык. Значительное (хотя, что интересно, никем не подсчитанное) число людей говорит еще и на каком-либо дополнительном языке. Есть места, где многие люди говорят на четырех или даже пяти языках, которые они выучили, будучи взрослыми. Но и об этих людях я не пишу в этой книге.

Я говорю о «суперучениках», по слухам, живших в разное время в той или иной стране мира. Некоторые из них, как античный царь Митридат, полулегендарны, другие, как Джузеппе Меццофанти, умерли сравнительно недавно. Третьи как будто живут среди нас. Это гиперполиглоты. Некоторые из них могут с разной степенью успешности говорить или читать на нескольких десятках языков. Согласно одному из определений, гиперполиглотом считается человек, который говорит (или читает, пишет, переводит) по крайней мере на шести языках. Именно на таком определении основывалось мое более раннее исследование. Позже я пришел к выводу, что планку следовало бы установить на уровне одиннадцати языков.

Первоначально я сосредоточился на том, как гиперполиглоты отражают и преломляют представления о языке, литературе, культуре современного мира, о стремлении к изучению языков, а также на изучении того, кто эти люди и что они собой представляют. Легко найти кого-нибудь, кто с готовностью расскажет вам о своем дяде-профессоре или о случайном попутчике, которые говорили на многих языках или учили их с необычайной легкостью. «Он просто впитывал их», – рассказывает ваш собеседник, как будто речь идет о гамбургерах. И мы, зная, как трудно выучить хотя бы один иностранный язык, слушаем эти байки с благоговением. Затем пересказываем их своим знакомым с некоторой долей скептицизма или с восторгом, пополняя таким образом копилку народного эпоса, включающего истории о святых, целителях и великих любовниках.

Большинство из веками накапливающихся историй о людях с необычайными языковыми способностями – легенды. Тем не менее они содержат в себе скрытое ядро правды, которое следовало бы извлечь, оценить и протестировать на предмет возможности проведения дальнейшего исследования. Существовали ли такие «суперученики» на самом деле? Сколько их было и что представляли собой эти люди? Каковы были их способности к изучению языков? И каков предел у способности изучать, запоминать и использовать иностранные языки?

Книга «Конец Вавилонского проклятия» представляет собой отчет о моих поисках четких ответов на эти и другие вопросы. Я писал ее как любопытный искатель приключений, а не как ученый, чья свобода перемещения заключена внутри интеллектуальных границ. Поскольку у моего исследования не было предопределенной конечной цели, я не мог писать эту книгу так, как если бы я знал, что́ именно мне удастся найти. В этой работе я опирался на научные публикации, свои интервью с учеными, архивные данные, мемуары и, конечно, на результаты общения с гиперполиглотами. Неоценимое количество информации было получено в результате проведения онлайн-опроса людей, которые, по их словам, знают шесть и более языков. Необходимо было понять, почему их души избежали проклятия богов и что боги потребовали от них взамен. В чем секрет владения несколькими языками? Обеспечивает ли обладание этим секретом возможность говорить абсолютно на любом языке?

Во время проведения исследований я столкнулся с вопросом, каким образом гиперполиглоты обращаются со своим талантом. Какими стандартами я должен воспользоваться для того, чтобы судить об их способностях, если, конечно, в этом есть необходимость? Меня также интересовало, почему ученые-лингвисты отказывались рассматривать гиперполиглотов и людей, обладающих несомненным талантом к изучению иностранных языков, как нечто большее, чем уникальные курьезные случаи. Например, Кэрол Майерс-Скоттон, лингвист, являющийся экспертом в области билингвизма, дает в одной из своих книг следующую рекомендацию: «Когда вы встречаете людей, которые сообщают вам, что говорят на четырех или пяти языках, одарите их улыбкой, чтобы показать им свое восхищение, но не относитесь к таким заявлениям слишком серьезно». Я не преувеличиваю, когда говорю, что до сих пор никто не занимался всерьез изучением людей, которые владеют сразу несколькими языками, хотя ученые действительно интересовалась теми, кому удалось овладеть одним или двумя дополнительными иностранными языками на очень хорошем уровне. Этими учеными руководит навязчивая идея, что успехом можно считать лишь овладение иностранным языком на уровне родного, и, соответственно, единственным образцом для сравнения в этом случае выступает носитель языка, лингвистический инсайдер. Мне снова и снова повторяли, что, конечно, кто-то может выучить словари различных языков, но никто не может овладеть несколькими языками на уровне родного. Но меня интересовало несколько иное. Могут ли люди свободно говорить на разных языках? Насколько свободно? Какие при этом существуют ограничения? Вот вопросы, которые являлись побудительным мотивом моих исследований.

В программу этих исследований входили и эксперименты с собственным мозгом – это оказалось забавно, – для чего я использовал хинди, итальянский, испанский и другие языки. Я также много путешествовал по миру, из Соединенных Штатов в Европу, Индию, Мексику, где разговаривал с людьми, которые в той или иной степени сумели избавиться от Вавилонского проклятия. Но даже изучение мнений экспертов, а также фактов и теорий, изложенных в научных публикациях, не избавило меня от удивления в некоторых случаях. Одни гиперполиглоты своей способностью невероятно быстро впитывать иностранные языки напоминали губку. Другие, осиливавшие множество языков одновременно, походили на строительные краны. Третьи использовали принцип пращи: отталкивались от знания нескольких языков и, постепенно разгоняясь, наращивали их количество.

Эти люди не гении, но, несомненно, обладают необычными интеллектуальными ресурсами. Они имеют склонность к демонстрации своих способностей, что, как мне представляется, связано со свойствами их мозга. Их способности не объясняются одной только генетикой; они находятся под влиянием тех же жизненных факторов, что и мы с вами. Они выбирают для изучения те же языки, что и большинство обычных людей, и столь же обычным образом пользуются своими знаниями. Их личности не поддаются обобщению. Я не вижу необходимости ни в том, чтобы подозревать их во лжи и желании привлечь к себе внимание, ни в том, чтобы безоговорочно доверять любым их заявлениям. Здоровый скептицизм удерживал меня, в частности, от общения с теми, кто имел финансовую заинтересованность в преувеличении своих способностей.