его метровым шлангом?

С отвращением и ужасом намываю странные тонкие палочки, маленькие силиконовые члены и мягкие кожаные наручники, высушиваю и бережно укладываю обратно. Для себя же стараюсь, верно?

— Ты чего такой бледный? — спрашивает Арди, когда я возвращаюсь в камеру, неся синюю коробку в руках. Он смотрит на меня мельком, и возвращается к бумажкам и… ебаный рот, у него даже ноутбук в наличии.

Молча ставлю коробку на место и на коленках подползаю к креслу Арди. Изображаю на лице улыбку.

— Хозяин… — Арди отвлекается от письма и смотрит на меня вниз. — Мне же не придётся всё это пробовать?..

С мгновение Арди просто смотрит, а потом расплывается в гаденькой улыбочке и тянется рукой к моим волосам. Гладит, как собачку.

— А что, ты хочешь что-нибудь посерьёзнее? — издевается, сволочь.

— Э-э, нет.

— Вот и молчи. От этого ещё никто не умирал. — Он берёт со стола небольшую стопку листов, скреплённых зажимом для бумаги, и протягивает мне. — Держи. Тебе, возможно, будет интересно.

— Спасибо, — бурчу недовольно, но бумажки оказываются действительно занятными. Что-то вроде сводок новостей с Цетры. Очень подробных сводок.

Дома я не был чёрт знает сколько лет, поэтому с интересом читаю, что же происходило на родине в последние месяцы, прислонившись спиной к ящикам стола Арди. Тот периодически треплет меня по волосам, как грёбаного щеночка, но и это не плохо. Кажется, ёбарь мне всё же попался неплохой. Пока синюю коробку не откроет… Как представлю, что мне придётся быть беззащитным и связанным, так вздрагиваю. А вдруг он меня до смерти защекотать вздумает?!

Ночь проходит нормально. Я сплю на верхней койке, Арди — на нижней. Слава яйцам, мужик не храпит, а то я с Эшем, орущим по ночам, как паровоз, за эти два месяца измучился до смерти.

Есть и минус — я чуть не свалился, пока спал, ибо сплю я беспокойно, но зато койки довольно мягкие, что сглаживает напряг из-за возможности свалиться во время сна, в котором я отстреливаюсь от роботов-убийц, посланных обманутым мужем, чтобы отыметь меня в зад огромными дилдо на присосках…

Утром ем похлёбку с добавочной порцией каши из пшена в компании Глифа, ухмыляющегося близнеца. Он рассказывает мне про блок и местные порядки. Здесь сидят в основном мошенники и неудачливые серые финансисты, поэтому порядки более мирные, чем у бывалых киллеров и охотников за головами. Сам он сидит за махинации на боях без правил, как и его бро.

После завтрака пашу на добыче угольного алмаза до четырёх часов, принимаю душ и чешу к Эшу в блок «В». Блок «В» на одну половину занят библиотекой, а на вторую — медпунктом.

— Ну че, кого к тебе подселили, старикашка?

Эш откладывает книгу про еблю горячих зомби-цыпочек, делает кому-то замечание и поднимает на меня глаза.

— Пока что никого. Присаживайся. А, ой… — Он делает ехидное лицо. — Может, тебе подушечку под попку?

Я закатываю глаза и уверенно сажусь напротив.

— Пока что отделался отсосом, — сообщаю довольный. — Ты, кстати, в курсе, что за Арди из первого блока?

— Да, слышал кой чего, — кивает Эш. — Тебя в итоге к нему отправили? Он тут вроде как не очень-то желанный гость, поэтому всегда сидит у себя. Больше не спрашивай, сам не особо в теме. Когда мне тебя ждать в библиотеке?

— Не знаю, мне и на углях норм.

— Придурок. Доставай климс, сыграем партеечку на щелбан.

Я проигрываю Эшу два щелбана, беру у него какую-то старую книгу про побег из тюрьмы и медленно, очень медленно иду в свою новую камеру. С рыжим мужиком, верхней койкой и синей коробкой с кошмарами.

Настолько ссу, что даже забыл поужинать, и прихожу почти к отбою.

Глиф и его хмурый близнец рубятся в карты. Рядом ещё двое парней и тощий мужик. Эти играют в климс.

Я сажусь к Глифу. Мы обсуждаем падение цен на ядерное топливо, сиськи Анджелины Джо Линь и понос Джерома, его близнеца.

Джером мрачно выигрывает партию и собирает банк.

— Не хочешь сыграть с нами, красоточка? — спрашивает Глиф, тасуя колоду.

Я уже почти привык к прозвищу, а потому даже не обижаюсь.

— Не, у меня ни бабок, ни сигарет, ни лезвий, — отвечаю, откинувшись на стуле.

— Поставь желание.

— Ага, а ты загадаешь какую-нибудь хуйню, после которой я на месяц в карцер сяду, ну уж нет.

— Ничего такого, честно. — Глиф делает невинное лицо, что очень кринжово выглядит, учитывая глубокий шрам от виска до подбородка. — Скажи же, Джером.

— Мгм, — рычит Джером, поглядывая на меня из-под кустистых бровей. У этого близнеца шрамов нет, но их и без того легко отличить. По выражению лица.

— Ну ладно, — соглашаюсь я, не особо желая идти в камеру. — Раздавай.

И, разумеется, я проигрываю этому хуиле желание.

— Ладно, — сбрасываю свои говно-карты. — Чё ты хочешь? Чтобы я прирезал босса капитула? Достал тебе шокер? Засосал надзирателя?

Глиф громко ржёт.

— А ты с фантазией мальчишка. Ладно, давай отойдём, я тебе на ушко и скажу.

Ой, не нравится мне это «на ушко».

Мы идём в общие душевые, и мужики улюлюкают нам вслед. Особенно старается тощий хер. Ну я тебе это припомню, пиструн худосочный.

— Только не бей, ладно? — Опасливо сжимаюсь, оказавшись с ним тет-а-тет.

Глиф выше на полголовы и весит по виду больше. И ещё я знаю, что он сам участвовал в боях без правил. Поэтому, если что, то у меня нет шансов.

— Не буду, не ссы. — Он хлопает меня по плечу, да так, что я, с утра не евший, еле держусь на ногах от этих дружеских объятий. — Если никому не расскажешь.

— Не расскажу что?

Глиф молча кидает мне тюбик смазки и заголяет свой зад.

— Оу.

— Ага. — Он ложится на скамью и задирает ноги. — Давай, хочу видеть твоё сладкое личико, пока ты меня ебать будешь.

Из душевых выхожу вполне собой довольным. Кончить удалось с трудом, зато Глиф, кажется, счастлив до усрачки. Весь процесс не сводил с меня восхищенного взгляда, тонко постанывал и быстро себе дрочил. Н-да, до попадания на Арес я и не думал, что кому-то может такое нравится. Может быть, и мне зайдёт?

Ежусь, словно от холода. Вот сегодня и проверим. А если это будет совсем ужасно? Неужели придётся весь срок это терпеть? Блядство.

Глиф хлопает меня по спине, дарит пошлую ухмылочку и идёт в свою камеру. Тощий смотрит на меня, не отрываясь, жестами показывает, чё он обо мне думает. Мудила.

Арди в камере нет, что весьма странно, но я решаю, что это