Шустрый малый бодро тянул тележку с моими двумя чемоданами и сумкой с личными вещами. Путь мой лежал в гостиницу «Интурист», в которой мне любезно выписали бронь на два дня.

Интурист, интурист, ты почти как наш турист. Почти, но не совсем. А ещё нужно было поменять валюту на рубли, но отделение «Внешторгбанка» принимало их по грабительскому курсу 67 копеек за доллар.

Нет, я ничего не имел против, мне как бы всё равно. Но вот покупательная способность рубля, мягко говоря, не соответствовала доллару. Одна надежда — валютчики. Насколько я знал, их уже не расстреливали, а всего лишь сажали. Так что риск у них был, надеюсь, не сильно большим. Жаль, пистолет пришлось оставить в Аддис-Абебе, тут вам не Америка!

Ну, да ничего, если вдруг заметут при обмене валюты, всегда отмажусь. Я-то чёрный, мне всё можно, а вот у них будут проблемы. Как бы там ни было, а пока я подъезжал к гостинице на такси. Да-да, на том самом жёлтом и с шашечками! Номер мне забронировали однокомнатный, скромный, но просторный и со вкусом обставленный. Больше всего радовал вид из окна на Исаакиевский собор. Раскидав вещи, я сразу отправился на телеграф, где отстучал бодрую телеграмму в адрес своего посольства в Москве.

«Дед Бинго прибыл тчк нахожусь гостинице тчк когда выезжать Москву впр». После чего я с лёгким сердцем отправился к себе, тем более сильно захотелось есть. «Надо бы отведать советской ресторанной кухни», — подумалось мне, и около шести часов вечера я направился в гостиничный ресторан.

И даже как-то поначалу оробел, попав в это просторное помещение… Огромные колонны поддерживали высоченный потолок, с которого свисали искрящиеся радужными бликами хрустальные люстры. На многочисленных столиках сияли белизной скатерти. Однако весь вид портили слишком лёгкие венские стулья, да понатыканные вдоль стены пальмы. Зато никакого запаха советской столовки здесь не ощущалось: дышалось легко и свободно.

Поискав взглядом свободный столик, я нашёл его в самом углу. Народу в ресторане было совсем немного, и большинство предпочитали занимать столы посередине, ближе к эстраде. Ко мне тут же подошёл очень вежливый официант и, протянув меню, на хорошем английском спросил:

— Что будете заказывать?

В картонной красной папке лежали два листа с отпечатанными названиями блюд. Надписи в меню оказались и на английском, и на русском, а их перечень весьма обширным. Конечно, я прочитал всё по-русски и остановился на стерляжьей ухе, мясе по-французски, салате оливье (в английской интерпретации называвшемся «русским») и свежих булочках. Похрустим советской булкой, так сказать. А то надоело уже всё французское!

— Ах, да! И бутербродик мне с чёрной икрой, пожалуйста! — этими словами я закончил диктовать официанту свой заказ. Дорого же, даже очень дорого!

— Что будете пить? — любезно осведомился официант.

— Ммм, — я бегло пробежался глазами по списку алкоголя.

Выбор, конечно же, был, но ничего особо интересного не представлял. Впрочем, советскому человеку многое, наверное, показалось бы в диковинку, а вот меня как-то не очень удивило. Никакой тебе банановой водки или южноафриканского джина, сплошные коньяки. Коньяк армянский «Ной» — пей и не ной, если выбрал «Ной». Коньяк французский… спасибо, что не русский!

Бренди испанский, а не усть-камский. Джин английский, ликёр итальянский, виски шотландский, ром кубинский, текила… А вот текилы-то как раз и не наблюдалось! А я так хотел выпить разбавленного соком спирта из гуавы! Может, и цвет кожи бы поменялся. Ну, да ладно, этого добра я в любом порту нахлещусь.

— Столичной, пожалуйста, и ещё лимонной.

— Две бутылки? — уточнил официант, лихорадочно записывая всё в свой блокнотик.

— Ноу, — помахал я ему перед носом указательным пальцем. — Неси по мерзавчику, — неожиданно для самого себя я назвал меру по-русски, а потом снова перешёл на английский. — Того и другого по полбутылки. И смотри, чтоб графинчики запотевшие были! А то у нас в Африке всё время жарко, хочу чего-нибудь холодного.

— Будет сделано, — кивнул официант и тут же умчался исполнять заказ.

Я же, откинувшись на стуле, снова осмотрел зал и остался доволен: чисто, уютно, с европейским шиком, умеют же буржуи жить. Хэх, советские.

Немного сбоку, как я сразу приметил, находилась небольшая эстрада, где сейчас настраивали свои инструменты музыканты. Трень, брень, тру-ляля, вы пришли сюда не зря! Музыка — это хорошо, а живая музыка — ещё лучше!

Я ожидал свой ужин в самом благостном расположении духа. Но вот чего-то не хватало, чего-то до боли необходимого. Ммм, и чего? «Точно!» — неожиданная мысль посетила мою голову. Не хватало женщин! Ну, и где же эти, как их там? А, интердевочки или по-простому валютные проститутки! Ну, не под дождём, так что подождём. Не на улице же женщин искать и приставать? Сами должны прийти, нектара валютного испить.

Зал между тем стремительно наполнялся: подходили постояльцы гостиницы, их гости, гости гостей. Короче, кого тут только не было! И местные уважаемые люди, и партийные чиновники, и чёрные «цеховики», и дипломатические работники, и ещё хрен пойми кто. Причём все в основном с дамами. Правда встречались и без оных.

Я в гордом одиночестве сидел за небольшим, чисто для двоих столиком и завистливо смотрел на мужиков, что тискали тонкие и не очень ручки своих дам, а то и обнимали за талию. Эх, вся надежда на водку! Может, она отобьёт всё накопленное желание?

А вот и она, как говорится: святая водица! Два небольших, принесённых официантом графинчика соскочили с подноса и уютно устроились посередине стола. Вслед за ними спрыгнули бутерброды с чёрной икрой и салат. Красота!

* * *

Антуанетта (а по паспорту обычная Антонина) и Эльвира (наречённая своими родителями красивым именем Алла) стояли в самом начале зала и усиленно всматривались в лица проходящих мимо людей, словно ожидая своего кавалера. Дальше входа их не пускал швейцар, которому требовалось «отстегнуть», однако денег у девушек пока не было. Вся надежда: найти подходящего клиента, чтобы заработать себе на новые джинсы или платье. Да и просто на лёгкую жизнь, не горбатясь за станком или в заводской конторе, а то и в колхозе.

Антонина — пухленькая девушка совсем небольшого роста — имела голубые глаза, вздёрнутый кверху носик и тёмные, стриженные «под Мирей Матье» волосы. Алла была её прямой противоположностью: натуральная блондинка обладала длинными шелковистыми волосами и стройной фигурой, да и ростом была чуть выше среднего.

Увидев пробегающего мимо них знакомого официанта, они в унисон махнули ему руками.