клинок столь стремительно и быстро, было просто невозможно разглядеть, что же произошло… Яркий свет озарил все помещение, затем громкий хлопок, вновь разбудивший деревенских жителей… И секунды не прошло, как Седьмой сидел на своем стуле и медленно вновь погружался в сон, в это же время его одежда все еще планировала, оседая… Шляпа приземлилась четко на его голову, словно по команде. Отрубленная голова монстра вместе со снесенной головой бедного Сойо покатилась вглубь таверны, заливая, уже и без того грязный пол кровью… Мечник плавно, но уверенно воткнул меч в тушу Монстра, так удобно лежавшую рядом. Меч стал с усладой пить кровь поверженного монстра. Когда Дайске вернулся, быстро справив нужду и возвратившись на шум, перед пьяным юношей уже лежало почти обескровленное тело твари, пока Седьмой, не поднимая головы ворошил мечом в огромной обожженной ране монстра, приговаривая: «Допивай… Пей быстрее…» Прожженный кузнец, оруженосец, писарь, путешественник и так еще очень долго, Дайске Уннава счел это зрелище совсем обыденным для них обоих. «Похоже, за ужин теперь платит он!» — радостно подметил юноша, обыскивая карманы обезглавленного Сойо. Найдено было семнадцать золотых. К тому же в деревянном ящике, что был собой у путешественника, Дайске обнаружил шелка, очень похожие на те, что когда-то хранились в его родном доме. «Я не уверен, но, похоже, мир такой тесный…» — пробубнил парень уже почти дремлющему Седьмому. После скорых записей о произошедшем сегодня и встрече с монстром, Дайске, как полагается любому сильно выпившему подростку, стало плохо, и он уснул прямо на столе таверны в небольшой луже крови, отлетевшей в том числе и сюда… Последней записью в блокноте на сегодня стало: «Монстр нетопырь обыкновенный уничтожен Седьмым при помощи Громовержца в таверне „Выпивка на холме“, что возле деревни, о которой писалось выше». (В конце стояла жирная точка, а может, просто пятно от пера…)

На следующее утро, хотя, честно говоря, Уннава проснулся ближе к полудню, Дайске обнаружил, что вокруг него встревоженно носился хозяин заведения, пытаясь убрать весь ужас, что творился в таверне.

— О, великий Будда, сохрани меня, прошу, как мне теперь все это исправить… Огромная туша кого-то монстра, обезглавленный посетитель, еще и столько сломанных вещей. Вы за это все мне заплатите! — заорал хозяин таверны, уже обращаясь к сонному Дайске.

— Да, конечно, я все уберу, за все заплачу, дайте только минутку и… Стакан воды, пожалуйста…

Чуть позже Уннава, ставший изрядно сильнее обычного семнадцатилетнего за годы работы у господина Седьмого, с легкостью взвалил на себя труп Сойо, прихватив собой головы Сакимото и монстра, и вынес их из таверны. Затем он скинул их с горы в противоположном направлении от деревни — в овраг. Вернувшись, он с трудом вместе с хозяином таверны повторил этот трюк и с огромным даже после обескровливания трупом монстра, протаскивая его по полу и земле. После Уннава отдал в таверне все семнадцать золотых, что нашел у Сойо, расплатившись за ужин, еще один стакан воды и погром, устроенный ими и монстром в таверне. «Всегда люди так с Седьмым… Если бы не господин, таверны уже бы не было, а с нас еще и плату берут, но делать нечего…» — с грустью подумал про себя Дайске, спускаясь в деревню, чтобы найти Седьмого. Вслед с вершины горы послышался крик опомнившегося хозяина таверны: «Друг твой ушел вроде бы на север, сказал, что через день вернется!» — донеслось до Дайске с очередным порывом слабого ветра. «Вечно он так: уходит, ничего не сказав, а потом ищи его посланников, записки, намеки. Черт его подери за такие выходки, надеюсь, что он хотя бы не оставит меня на три месяца без денег, как тогда в Мори Мотонари, как там называлась та тупая деревня…» — погрузившись в свои мысли, Дайске не заметил, как уже вечерело, а сам Уннава спустился в деревню, где на одном конце улицы все погружались в пучины печали, оплакивая какого-то господина Каджиму, а с другой — шла бурная пьянка, где в центре пиршества какие-то люди жарили на костре куски распотрошенной туши медведя. Там же стояли два очень худых паренька и хваливались тем, как они лихо и храбро убили этого бурого монстра. От одного вида выпивки Уннаву бы сейчас стошнило, поэтому ему ничего не осталось, как пойти налево в, как он ее назвал «печальную» часть улицы… Проходя мимо ревущей толпы, он иногда разбирал какие-то отдельные фразы: «Какая потеря… Да это тот путешественник с севера, как там его… Сая, Соя, Сойо, не помню, как его звали… Я уверен, он отравил господина! Я видел того ублюдка, отдам тридцать золотых за его голову… Я тоже! Надо убить гада… Он отравил Каджиму!» Хорошенько подумав и придя к тому, что деньги лишними не бывают, Уннава не успел опомниться, как уже бежал вверх на гору, к таверне…

Глава 5. Потерять голову

Свесив пока свою, а не желаемую голову с отвесного края горы, Дайске увидел, что башка Сойо Сакимоты валялась всего в паре метрах от него на уступе. Уннава стал аккуратно карабкаться вниз, удерживаясь крепкой хваткой за небольшие выступы на скале. И, когда голова была уже почти привязана к поясу, он заметил у самой земли, снизу, в метрах двадцати, невероятную девушку такой неземной красоты, какой он в жизни не видал. Засмотревшись на красавицу, которая умывала лицо в источнике у подножия горы, Дайске кубарем полетел вниз по отвесной горе…

Ушибы и синяки были бесчисленны, тело звенело, к тому же, когда Уннава опомнился, рядом уже не было ни прекрасной девушки, ни головы, которая куда-то улетела, пока он падал… С него даже слетела его накидка. Хотя, впрочем, вид от этого менее странным не стал: вместо обуви или традиционных шлепанцев на Дайске были какие-то кожаные лохмотья, больше похожие на толстые носки, которые оканчивались связкой бинтов от голени до бедра на обеих ногах. На поясе была растрепанная после падения юбка из плотной кожи с редкими металлическими вставками, словно дешевая версия боевого доспеха, к тому же изрядно потрепанная боями. Далее только накидка из той же кожи, но уже подкрашенная и с металлическими плечиками. Еще бинты, намотанные от плеч и до каждой кисти.

Спустя пару минут стонов и валяния на земле Уннава встал, отряхнулся, похрустел костями в последний раз, схватил свой тяжелый багаж, а после принялся искать голову Сойо Сакимото. Наклонившись над свежей прохладной живительной водой источника, Дайске заметил в ней до смерти испуганную физиономию Сакимото в прямом смысле