Уж раз в три года она этого крысёныша потерпит, а там, глядишь, сумеет убедить мужа, что сын не удался, и делать его наследником не стоит. Что бы такое найти на этого проклятущего сероглазого мальчишку, вечно глядящего так, словно он её насквозь видит?! Убить бы, да рискованно, Мишенька одержим идеей наследника, ещё какую-нибудь дуру обрюхатит, а делить мужа с кем-то Анфиса не собиралась. Хватит и того, что иногда закрывает глаза на его короткие амуры со служанками, старательно калеча соперниц, чтобы помнили, кто в доме хозяйка.

- Нет, дорогая, раз в три года – это слишком редко, - вырвал Анфису из размышлений голос мужа, - пусть Сева приезжает к нам каждый год.

Женщина расплылась в сладкой улыбке, от которой у няньки тревожно сжалось сердце и похолодели руки:

- Как скажешь, дорогой.

Через полчаса карета уносила Всеволода в неведомую даль, которую богатое воображение мальчика населило сказочными замками и бесстрашными героями. Принцесс в этой чудесной неведомой стране не было, Всеволод не очень жаловал девчонок, искренне считая их плаксами и ябедами. Единственное, что огорчало мальчика, больно царапая детское сердце, было расставание с мамой Палашей, безутешно рыдавшей на крыльце дома. К слову сказать, нянька была единственной, кто вышел провожать мальчика в далёкий путь: слуг Анфиса специально заняла разными домашними делами, сама провожать и не собиралась, лишь мельком выглянув в окно и убедившись, что несносный мальчишка наконец-то покинул дом, а отец уехал по торговым делам.

Всеволод распотрошил дорожную корзинку, вытащил из неё сочное ярко-красное яблоко и выглянул в окошко экипажа, звучно причмокивая и искренне радуясь тому, что можно чавкать, чмокать, шмыгать и никто не сверкнёт зло глазами, не подожмёт губы, не окрикнет злым голосом. Мальчуган сбросил тесные блестящие ботинки и с ногами забрался на сиденье, чуть ли не до пояса высунувшись наружу, закрыв глаза и подставляя лицо порывам ветра.

- Барчук, выходьте, - басовито прогудел кучер, экипаж резко дёрнулся и остановился, к вящему неудовольствию мальчика. – Трактир подорожный, сейчас час отдохнём, пообедаем, да и дальше поедем.

Всеволод насупился, но спорить не стал, прекрасно понимая, что это бесполезно, ведь кучер проголодался, да и колено у него болит, вон как распухло и пульсирует. Мальчик решил попросить у стряпухи капустный лист, чтобы облегчить кучеру боль и снять отёк. Хорошо бы ещё мази с пчелиным ядом раздобыть, но, судя по общей убогости заведения, тут даже мышиного помёта не сыскать, вся живность разбежалась в поисках более хлебных мест.

- Может, в другом месте пообедаем? – предложил мальчик, опасливо косясь на слишком уж сильно покосившуюся входную дверь и, посомневавшись, всё-таки добавил. – Мне тут не нравится.

Кучер хохотнул, бросив на своего подопечного быстрый взгляд из-под кустистых вечно насупленных бровей.

- Входи, не сумлевайся. Обслужат в лучшем виде, доволен останешься.

У Всеволода тоскливо сжалось сердце, а язык стал тяжёлым и шершавым, как случалось всегда в предчувствии неприятностей. Больших неприятностей. Мальчик испуганно повернулся к кучеру, хотел посмотреть ему в глаза, чтобы понять, что происходит, но тут от мощного тычка в спину буквально влетел в трактир, чудом удержавшись на ногах и не пропахав носом пол.

- Ай, какие у нас гости! – прозвучал прямо над ухом приторно-сладкий, насквозь фальшивый голос, и Всеволод увидел тощего мужчину в тёмной засаленной одежде и  условно белом переднике. – Это кто же к нам пожаловал, такой красивенький?

- Барина мово сынок, - прогудел вошедший следом кучер и плотно закрыл дверь, ещё и спиной к ней привалился, - единственный сынок, смекаешь, Клим?

Мужчина сладко улыбнулся и потянулся к мальчику, приговаривая:

- Какая честь для моего скромного заведения! Иди сюда, мальчик, я тебя накормлю, напою, спать уложу…

Всеволод шарахнулся в сторону, уворачиваясь от тянущихся к нему цепких рук.

- Ишь, вёрткий какой, - покачал головой Клим, - чисто угорь, враз не ухватишь. Что ж этот барчук пуганый-то такой, нешто папаша сынка не любит, а Прохор?

- Любит-любит, - басовито расхохотался кучер, ловко хватая мальчика за шиворот и одной рукой, как котёнка приподнимая его над полом, - он нам за своего наследничка мно-о-о-го денежек заплатит.

- Да не заплатит он вам, - чуть не плача прохрипел Всеволод, пытаясь вывернуться от цепкой хватки, пусть и ценой воротника, а то и всего новенького, недавно сшитого по случаю отъезда пальтишка. – Я папеньке не нужен, а маменька меня и вовсе терпеть не может, даже не взглянула ни разу ласково!

- Ы? – трактирщик вопросительно посмотрел на своего товарища, но тот лишь тряхнул мальчишкой, как хозяйка пыльным половичком, и досадливо прогудел:

- Брешет щенок. Папаша за своего наследника никаких денег не пожалеет.

Клим недовольно потеребил передник, глядя на извивающегося и хрипящего мальчишку. Отступать, само собой, уже глупо, парень их видел и всенепременно при первом же удобном случае властям сдаст. А те и так излишнее любопытство к скудному трактиру проявлять стали, через день наведываются, хорошо, человек прикормленный заранее о гостях сообщает, чтобы, упаси господь, конфуза не вышло.

- А точно заплатит купчина? – маленькие глазки трактирщика двумя острыми жалами впились в лицо Прохора.

- А куда он денется, - зло усмехнулся кучер и словно мешок овса перекинул Всеволода через плечо. – А заупрямится, так мы ему кровавую весточку пришлём, враз шёлковым станет. Ну так чего, в подпол мальца?

Клим потеребил тощую козлиную бородёнку, а потом махнул рукой и суетливо, как-то боком двинулся в самый тёмный угол трактира, на ходу бросив:

- Пасть щенку заткни, чтобы не вопил, да цепь проверь, а то прошлый гость, дикарь, чуть скобу из стены не вывернул.

- Не умеют люди себя вести в приличном обчестве, - покачал головой Прохор, вытаскивая из-под кушака платок и комом засовывая его Всеволоду в рот. – А ведь такой приличный человек был, образованный, в сундуке, почитай, одни книги, а чуть весь подпол не разнёс.

- Штудент, - сплюнул трактирщик брезгливо, - в кошеле сплошная медь, а гонору столько, что впору генералам одалживать!

Продолжая обсуждать неведомого студента, который оказал разбойникам яростное сопротивление, мужчины дошли до тёмного угла, где нарочно никто и никогда не убирал грязь. Клим воровато огляделся по сторонам, прислушался, угрожающе прицыкнув на громко сопящего кучера, после чего вытер потное лицо чуть дрожащей рукой и прохрипел:

- Порядок. Спускай мальчишку вниз, да цепь проверь обязательно!

- Помню, - сипло проворчал Прохор, медленно спускаясь в непроглядную