«Яша уже давно ходит в школу, занимается он ничего, хотя ему трудно одному, а Иосиф нанимать ему учительницу запретил, поэтому ему заниматься трудно, чувствует он себя ничего, но часто простужается и кашляет, ведь у него слабый организм, он также просил послать своей дорогой бабушке привет.

Васенька в Москве чувствует себя совсем иначе, чем на Кавказе, он стал совсем здоровый, ни разу не болел и кушать стал лучше, уже кушает котлетку мясную, кашку и кисели; говорить он еще не научился, но так просто кое-что лепечет. Он так привык ко мне на Кавказе (там они побывали весной 22-го; сообщая матери о приезде Надежды.

Иосиф просил: «Эта женщина — моя жена. Постарайся не дать ее в обиду». — Б. С.), что очень скучает, когда я бываю на службе, а когда я к нему прихожу, он все время держит меня за юбку и никуда не пускает. Гуляет каждый день, когда нет дождя, но сейчас несколько дней уже льет дождик, и он сидит дома». А 23 октября с улыбкой сообщала «дорогой дэде» (по-грузински — маме): «Яша учится, шалит, курит и меня не слушается, Васенька тоже шалит, обижает маму и тоже меня не слушается, курить еще не курит, но, наверное, его Иосиф скоро научит, так как он его всегда угощает своей папироской… Целую Вас крепко, Васенька просит передать своей бабушке крепкий поцелуй». В ту пору никто еще не предполагал, что с годами шалить Васенька будет все больше и больше.

В 25-м году Надежда порадовала свекровь тем, что Васенька здоров, очень вырос и «стал очень хорошим мальчиком». Она была уже беременна вторым ребенком. Надежда не очень хотела этой беременности. 11 января 1926 года она признавалась в письме Марии Анисимовне Сванидзе, свояченице Иосифа: «Я очень жалею, что связала себя опять новыми семейными узами. В наше время это не очень легко, так как вообще страшно много новых предрассудков, и если ты не работаешь, то уже, конечно^ «баба», хотя, может быть, не делаешь этого потому, что считаешь работу без квалификации просто не оправдывающей себя интересом к ней. А теперь, особенно когда я займусь семьей, думать о квалификации не приходится. Я Вам, дорогая Маруся, очень советую за границей (М. А. Сванидзе вместе с мужем, Александром Семеновичем Сванидзе, работала тогда в советском торгпредстве в Берлине. — Б. С.) чем-либо для России запастись. Серьезно. Вы даже не представляете, как тяжело работать только для заработка, выполняя любую работу, нужно иметь обязательно специальность, которая дает тебе возможность не быть ни у кого на побегушках, как это обыкновенно бывает в «секретарской» работе, а выполнять все, что касается специальности».

Чувствуется, что Надежду Сергеевну ее прежняя секретарская работа тяготила и она искала себе более творческого занятия. Потому и поступила впоследствии в Промышленную академию. Но, в полном соответствии с духом времени, жена Сталина для женщины — члена партии главным считала работу, а не семью. Детям надо уделять лишь то время, которое остается после учебы или службы. Поэтому Василий с ранних лет был предоставлен попечению нянек и гувернанток. Это не могло не отразиться на его воспитании самым негативным образом.

А 14 апреля 1926 года Надежда Сергеевна сообщила «дорогой маме Кэкэ» о прибавлении в семействе: «Недавно я родила Вам внучку, очень хорошую девочку, которую звать Светланой. Родилась она 28/II в 3 часа ночи… Васенька стал совсем большим мальчиком, он эту зиму очень часто болел и поэтому чувствует себя немного слабо. Он вырос и стал очень самостоятельным человечком». Это в пять-то лет! Чего-чего, а самостоятельности и характера Василию было не занимать всю жизнь.

Светлана Аллилуева со слов своей тети Анны Сергеевны приводит рассказ о крупной ссоре, вспыхнувшей между отцом и матерью вскоре после ее рождения: «Анна Сергеевна всегда говорит, что мама была «великомученицей», что отец был для нее слишком резким, грубым и невнимательным, что это страшно раздражало маму, очень любившую его. Как-то еще в 1926 году, когда мне было полгода, родители рассорились, и мама, забрав меня, брата и няню, уехала в Ленинград к дедушке, чтобы больше не возвращаться. Она намеревалась начать там работать и постепенно создать себе самостоятельную жизнь. Ссора вышла из-за грубости отца, повод был невелик, но, очевидно, это было уже давнее, накопившееся раздражение. Однако обида прошла. Няня моя рассказывала мне, что отец позвонил из Москвы и хотел приехать «мириться» и забрать всех домой. Но мама ответила в телефон, не без злого остроумия: «Зачем тебе ехать, это будет слишком дорого стоить государству! Я приеду сама». И все возвратились домой…»

Конфликт как будто был исчерпан, и 24 декабря 1926 года Надежда Аллилуева вновь написала Екатерине Джугашвили довольно спокойное письмо о детях: «Яша учится, готовится дома к высшему учебному заведению, что из этого выйдет, пока не знаю, так как на ученье он ленив и не совсем способен. Но посмотрим, может быть, что-либо выйдет, с ним занимается учитель ежедневно. Вася уже грамотный, сейчас он болен, у него грипп, а как поправится, то вместе со своей карточкой пришлет письмо, самим написанное».

Ленью Василий был весь в старшего брата, но зато, кажется, не без способностей. Его сестра Светлана вспоминала, как позднее радовался отец, что начальники называют генерала Василия Сталина «очень способным» (интересно, нашелся бы в Советской армии хоть один генерал или маршал, который рискнул бы заявить Иосифу Виссарионовичу, что его сын — дурак?).

24 февраля 1927 года Надежда сообщала свекрови: «Яша это лето, очевидно, опять поедет на Кавказ, и тогда Вы увидите, какой он стал большой и как он похож на Иосифа. Светланочка тоже похожа на него (а вот Василий на отца внешне походил мало. — Б. С.). Она очень хорошая и веселая девочка, так что мы ее все очень любим, только Васенька, хотя и очень любит ее, но все-таки немного ревнует, но это пока он еще глупенький. Вырастет немного и поймет, что не нужно этого делать».

Надо сказать, что Василий и дальше ревновал к отцовской любимице «Сетанке», как ласково звали Светлану в семье. И сама Надежда в письме свекрови от 12 марта 31-го года отмечала: «Светланочке 5 исполнилось 28.11.31 г. С ней в большой дружбе отец, пока что девочка ничего, увидим, что будет дальше». Василий чувствовал, что отец больше всех любит Светлану, и это его немного задевало. А уж что любимая дочь вождя когда-нибудь станет невозвращенкой и «выберет свободу» в Америке, ни сам Иосиф Виссарионович, ни его жена и в страшном