и выставил из кабинета. А брюнеты, не смотря на сказочную красоту, нежностью не отличались, и неуклонно теснили меня по коридорам базы. На выходе, через межпосадочный транш мне выдали мой мешок с личными вещами, и толкнули в кишку между двумя звездолетами. И я ступила ногой на чужой корабль, оставаться в кишке в открытом космосе было, знаете ли, стрёмно. А потом меня молчаливые черные стражи отвели в каюту и заперли. А в каюте, первая мысль, что пришла мне в голову, была, что меня продали в рабство какому-нибудь инопланетному рабовладельцу. Ибо каюта напоминала не комнату сержанта космической академии, а приют одалиски, как сказала бы моя бабуля.

Все обито красным бархатом, или что это? Кровать с балдахином. Стены украшены золотой лепниной. В общем, бордель, в лучших традициях двадцатого века, в котором меня заперли, и держали вот уже десять суток.

На шум открывающейся двери я открыла глаза, странное наверно зрелище застали мои пленители, бритая девица, сидящая в позе лотоса и сверлящая пространство взглядом маньяка в агрессивной стадии.

Но лица моих охранников не выражали ничего. Правда, один отпрянул. Знаю, взгляд у меня как дуло пистолета. Второй молча указал мне рукой на выход. Угу, вот бы сейчас появился прекрасный принц с лазером наперевес и спас бы. Только принца нет. Брыкаться бессмысленно, скрутят в момент. Разговоры разговаривать, тоже затея без огонька. Ну, что ж, а вот не дождетесь! Ни слез, ни закидонов, ни попыток побега не будет. В эту игру могут играть двое. Молчанка так молчанка. Холодность так холодность.

Мои тюремщики препроводили меня в космопорт, который ни о чем мне сказал, обычный антураж, вокруг снуют обычные люди. Основные отличия состоят в том, что люди слишком красивые, идеальные до тошноты, просто сечение Леонардо да Винчи во всей красе. И зрачок у них прямой. Вот и всё, что я успела подглядеть за свой краткий вояж по космопорту. Мои невольники хранили тишину, когда усаживали меня в капсулообразную машинку с затемненными окнами, я молчала в ответ, ибо,ибо…….. Хотя высказаться хотелось, и порыдать с оттяжечкой тоже. Но мои слезы это последнее, что они от меня получат, я твердо решила вести себя достойно и сдержанно, умирать так с музыкой, бабушка бы мной гордилась.

Ехали мы недолго, часа пол, из-за полностью затонированных стекол мне рассмотреть ничего не удалось. Приехали мы к монолитной стене, метров десять в высоту, ослепительно белого цвета. Смотреть на нее мне было больно.

Стена разошлась перед нами, никаких швов соединяющих материал я не заметила. И я со своими сопровождающими вошла внутрь, двор абсолютно чистый, лишенный зелени, точно это тюрьма. Мы подошли к конусообразному зданию, абсолютно без дверей и окон.

Стены здания повторили фокус забора, и мы оказались в лифте, который стремительно понес нас вниз? Вверх? Не знаю. Меня затошнило

Снова разошлись двери, и мы очутились в абсолютно белом кабинете, вся мебель выпирала из стены и была частью монолита. У меня кружилась голова. За белым столом, который рос прямо из пола, сидел седой человек, или не совсем человек, белесые глаза перекрывал вертикальный зрачок. Увидев нашу троицу, он что-то сказал, но я, ни черта не поняла. Он с брезгливостью посмотрел на меня и что-то стал высказывать моим сопровождающим, что-то нелицеприятное, по мимике поняла. После бурных переговоров с черноволосыми седовласый подлетел ко мне. Я окрысилась, не хотела, чтоб меня касался чужой, но седовласый был упорен и насадил на мое запястье какой-то браслет, он неприятно холодил кожу и к моему ужасу пробрался под нее, просто растворился в моем запястье. Ощущения не из приятных, я попыталась спрятать руку за спину, но седовласый со странной ловкостью для человека его возраста поймал мой кулачок, и больно надавил на вену. Боль была как вспышка, и мне хотелось укусить этого экспериментатора, но я быстро вспомнила, что я военнообязанная, и за сдержанность получила главный бонус. Я стала понимать речь своих тюремщиков.

- Маша Итсхаш вы приняты в военную академию Танара на первый курс исландов.

- Прощу прощения преш (так на их языке звучало обращение сер), но моя фамилия Серебрякова – изумилась я.

- Ошибаетесь, ваш хозяин пожелал вам дать имя своего рода, вы Итсхаш, я вынужден извиниться за вашу доставку.

Я что вещь?????

- Ваш хозяин дал четкие указания своим ак - турам не общаться с вами, видимо хотел все объяснить вам самолично, но его нет сейчас на планете, и вы моя головная боль. Не могу сказать, что рад вас видеть в стенах Танара, но пока ваш хозяин не определит вашу судьбу, вы капрал Танара, и обязаны учиться, как предписывают требования.

- Он меня купил, преш? – потрясенно спросила я, быть экзотической зверушкой купленной безумным коллекционером, что может быть ужасней.

- Это не мои вопросы, вам сейчас необходимо проследовать в общежитие и получить расписание, все дальнейшие ваши действия должен указать господин Исхаш. – пробубнил седовласый и неожиданно выдал - Драконий выродок, как вы вообще себя чувствуете после общения с ак-турами?

В обалдении!!! Хозяин???? А я кто??? Без меня женили???

***************************************************************************************

Джейзу, прекрасная и великолепная, стоит и смотрит на меня своими холодными глазами. А внутри огонь. Я еще их помню, как же хочется приласкать, успокоить. Не могу, потому что Итсхаш, он глава младшей ветки рода, будущий правитель, хотя за такое обращение с цветком рода его стоило бы высечь как минимум. И что я могу? Только обеспечить комфорт этой лилии. Драконий бог, от этой девочки без связки будут одни неприятности, но как же несет от нее сладким эфиром. Какой я командир? Как трудно ей отдавать приказы. Странно только, что она не плачет и не требует. Главное, чтобы потом не добрала нашими жизнями. Драконий Истхаш, чтоб тебе крылья припекло.

*********************************************************************************************

Побег невозможен, но никто не мешает его планировать.

И так, жизнь налаживается, и прекрасна во всех ее проявлениях, это я себя так подбадриваю. Темный космос, ни фига она не прекрасна, все с точностью до наоборот. Суровый начальник Танара, вдумчиво и неодобрительно пробуравив меня взглядом с вертикальными зрачками, отдал меня на попечение внеочередному молчаливому стражу. Знание языка ничего не давало, со