Отброшенная с отвращением туника попала Олдену в лицо. Он попятился, споткнулся о камень и грохнулся наземь. Поспешно поднявшись на ноги, Олден растерянно пробормотал:

— Я-я… тотчас п-принесу зеленую, милорд. Тот-час же…

Прищурив глаза, Эмори наблюдал за удалявшейся фигурой оруженосца, затем перевел взгляд на холодное озеро, из которого только что вылез.

— Тебе не следовало срывать гнев на парнишке.

Эмори обернулся на звук веселого голоса и с явным неудовольствием посмотрел на своего друга.

— Он просто олух.

— Он тебя боится, — возразил Блейк и, улыбаясь, хлопнул приятеля по голому плечу. — Он станет более ловким, когда обретет уверенность в себе.

Эмори презрительно скривил губы:

— Он никогда ее не обретет.

— Конечно, если ты не перестанешь так обращаться с ним.

Эмори нахмурился, но промолчал и снова уставился на тихие воды озера. Блейк вздохнул и в сотый раз предложил:

— Ну, откажись жениться на ней!

— И лишиться возможности стать владельцем замка и поместья? — с горькой усмешкой ответил Эмори.

Блейк покачал головой:

— Прекрасно! Тогда женись на этой девице и, раз ты сам этого захотел, не злись на всех вокруг.

— Я вовсе не хотел этого! — возмутился Эмори. — Просто я обязан это сделать, чтобы заполучить желаемое. Кто в здравом уме согласится жениться на уродливой старой кляче?

— Но ты ведь с ней еще не виделся! — запротестовал Блейк.

Эмори удивленно посмотрел на него:

— Да разве не ты рассказывал мне, что она обратилась с петицией к королю, чтобы заставить мужа спать с нею?

— Да, об этом сплетничали при дворе, но никто, кроме короля, не знает, как она выглядит, а он отказывается говорить на эту тему. Кроме того, муж ее умер на пути домой, куда направлялся, чтобы исполнить свои… э-э… супружеские обязанности.

— Наверное, это было самоубийство, — мрачно пробурчал Эмори.

Блейк усмехнулся:

— Тогда откажись…

— Нет! Ты же знаешь, я не могу так поступить. — Эмори горько вздохнул. — Возможно, это мой единственный шанс завести собственный дом.

Блейк серьезно кивнул и бросил взгляд на возвращающегося Олдена. В руках у того была зеленая туника. Слегка улыбнувшись юноше, он шагнул к нему и забрал одежду.

— Больше ничего не потребуется, Олден. Иди и подготовь коня лорду Эйнфорду. Мы вскоре выезжаем.

— Да, милорд. Спасибо, милорд! — Лицо юноши просветлело, и он поспешил в лагерь.

Вчера, не доезжая каких-то нескольких миль до замка. Эберхарт, они остановились под предлогом того, что Эмори захотелось освежиться в холодных водах озера. Однако, искупавшись, лорд Эйнфорд не торопился с отъездом. Дав приказ разбить лагерь и готовиться к ночлегу, он стал усердно приносить жертву Бахусу.

Впервые за время их знакомства Блейк видел своего друга таким пьяным. Эмори пришлось отнести на руках в его палатку. На следующий день он так же оттягивал момент отъезда: медленно завтракал, не спеша умывался. Наступил полдень, а он еще не закончил одеваться.

Нет сомнения, что он потребует задержаться для трапезы перед отъездом, подумал Блейк, протягивая тунику угрюмому другу.

— Спасибо! — Эмори натянул одежду. — Может, мы перекусим, прежде чем отправиться в путь? — предложил он, застегивая пояс, и с удивлением повернулся к расхохотавшемуся Блейку: — В чем дело?

— Лорд Рольф! — Сиберт торопливо спускался по ступеням. Он узнал спешившегося светловолосого мужчину, подъехавшего к замку во главе отряда всадников, одетых в цвета короля.

— Сиберт! — Рольф швырнул поводья одному из своих людей и приветливо похлопал управляющего по спине: — Как поживаешь?

— Прекрасно, милорд. Надеюсь, у вас тоже все хорошо? — отвечал тот, с любопытством оглядывая сопровождавших Рольфа епископа и королевских солдат.

— Отлично. Где Эм?

— На кухне, милорд.

Кивнув, Рольф махнул рукой в сторону настороженных всадников:

— Пожалуйста, позаботься, чтобы епископа устроили поудобнее, Сиберт, а я пойду поищу сестрицу. — Взбежав по ступеням, он направился в замок.

Жар, пахнувший на Рольфа, едва он открыл двери кухни, заставил его замереть на пороге. Душные, влажные волны накатились на него, спирая дыхание. Они исходили из трех стоявших на огне чанов. Каждый был таким большим, что в нем можно было бы сварить целую свинью. Прищурившись, Рольф пытался всмотреться в смутно маячившие в клубах пара темные фигуры, копошащиеся у котлов. На миг ему пришла в голову мысль, что он попал в жилище ведьмы. Наконец он увидел двоюродную сестру. Она была самой низенькой из женщин, и если бы не пышная грудь и крутые бедра, Рольф принял бы ее за ребенка. Она перенесла маленький стульчик от одного котла к другому и встала на него, чтобы заглянуть в кипящее варево.

Гораздо более крупная женщина стояла поодаль, снисходительно наблюдая, как Эмма, помешав в котле, передвинулась, чтобы повторить это со следующим. Раздосадованный Рольф решительно шагнул в кухню.

Эмма вечно совала нос в то, чем должны были заниматься слуги. В этом Рольф винил отца девушки, а затем ее мужа. Седрик Кенвик с детства позволял единственной дочери бегать по всему замку, а Фальк, муж Эммы, никогда не задерживался здесь надолго и совершенно не интересовался занятиями жены, как, впрочем, и ею самой.

Качая головой, Рольф приблизился к сестре и похлопал ее по плечу. В этот момент она нагнулась над котлом. Его неожиданное прикосновение привело к тому, что она чуть не свалилась в кипящее варево. Рольф успел ухватить ее за талию и мгновенно оттащить прочь. Вздохнув, он поинтересовался:

— Эм, неужели ты не можешь предоставить это слугам?

— Рольф! — воскликнула миниатюрная блондинка, оборачиваясь, и бросилась в его объятия, но вспомнив, что находится в трауре, отступила на несколько шагов и выпрямилась. — Как ты поживаешь? — осведомилась она более спокойным и сдержанным тоном.

— Я сейчас заживо сварюсь. Так что, знаешь, давай перейдем в какое-нибудь другое помещение и поговорим, — сухо ответил он, беря ее под руку.

— О нет, Рольф! Я не могу. Я должна до конца присмотреть за крашением.

— За крашением?.. — Рольф с недоумением посмотрел на котлы.

— Каждый кусок ткани в замке покрашен в черный цвет, — объявила Эмма, снова направляясь к котлам.

— Каждый кусок ткани? — Рольф окинул взглядом черный наряд девушки. Он узнал платье, в котором она являлась на аудиенцию к королю. Только тогда оно было бледно-голубым. Он вспомнил мрачный траурный костюм Сиберта и невольно перевел взгляд на прачку: она тоже была вся в черном. Похоже, его родственница решила заставить всех обитателей замка оплакивать смерть Фалька.