Джеффри внимательно посмотрел на нее, не в силах понять, шутит она или говорит все это серьезно.

– М-да, – неопределенно протянул он. – А теперь отдохните. Я послал за доктором. Он скоро должен быть.

– За доктором? – переспросила незнакомка. – Вы думаете, он может знать, как меня зовут?

– Нет, как вас зовут, он не знает. Но он посмотрит, не ушибли ли вы еще что-нибудь, кроме головы, – объяснил Джеффри.

– Да, конечно, об этом я как-то не подумала, – вздохнула она.

– А еще я распорядился, чтобы приготовили ванну, – добавил Джеффри.

– Ванна! Это чудесно! – В глазах женщины вспыхнули радостные огоньки. – А я еще смела обвинять вас в отсутствии галантности. Простите меня.

Джеффри махнул рукой и отошел от кровати.

– Пустяки. А сейчас отдыхайте, мадам. Не буду вам больше мешать.

– Не зовите меня «мадам», – тихо попросила незнакомка. – Это наводит на мысли о любовницах в публичных домах.

– Как же мне вас звать? – спросил Джеффри.

– Может быть, Амнезия? – улыбнулась она.

– Нет-нет, это не годится, – категорически возразил Джеффри.

– Тогда сокращенно – Ами, – предложила она.

– Нет! – передернулся Джеффри. – Ведь это же не настоящее имя. И вообще не имя!

– Но что же делать? – спросила незнакомка и посмотрела в потолок. – Не могу же я жить совсем без имени? Пусть пока останется Ами.

– Ну, хорошо, – сдался Джеффри. – Пусть будет Ами.

И он тихо вышел из комнаты.

Проснувшись в чистой постели, Capa с удовольствием провела рукой по шелковистым, отмытым от грязи волосам.

На ней красовалась ночная сорочка лорда Грэя, которую дала ей его экономка, миссис Биддингтон. Правда, прежде чем осчастливить Сару этим нарядом, она долго и нудно рассуждала о том, что лорд Грэй – холостяк и дом у него поставлен на холостяцкий лад, а значит, в нем не предусмотрена специальная прислуга для леди, которую здесь никто не ждал. Capa была несказанно рада, когда фонтан красноречия миссис Биддингтон иссяк, сорочка лорда Грэя была наконец ей выдана, и миссис Биддингтон оставила Сару в одиночестве ожидать доктора Хоббса. Он должен был приехать сразу же после того, как посетит заболевшего ребенка некоей Люси Тиллингтон, живущей неподалеку.

Capa села в постели, согнула в коленях ноги и подтянула их к груди. Итак, пока она может чувствовать себя в безопасности, пускай и относительной. В памяти вдруг всплыла история, которую она слышала от одной своей дальней родственницы. Да, совершенно верно – это была история об одном эксцентричном джентльмене по имени лорд Грэй, который в один прекрасный день бросил родителей, махнул рукой на Лондон и скрылся в глуши Девона. Capa не представляла, сколько миль она проскакала прошлой ночью, но вполне возможно, что ее и в самом деле занесло в ту самую «девонскую глушь», где скрывался загадочный лорд Грэй, чья ночная сорочка была сейчас на ее плечах.

Одно Capa знала совершенно точно: этого высокого светловолосого мужчину с живыми серыми глазами она никогда прежде не встречала, даже мельком. Не могла же она не запомнить такого видного мужчину, к тому же ростом выше ее, а ведь Сару господь ростом тоже не обидел! Нет, доведись Саре хоть раз увидеть лорда Грэя, она бы его ни за что не забыла.

Она оперлась подбородком о колени, прикрыла глаза и стала думать о том, как долго ей удастся водить его за нос. Пока он верит в то, что она не помнит своего имени, но долго ли это будет продолжаться? Хорошо, что лорд Грэй нашел ее в таком плачевном состоянии, при котором ложь казалась вполне убедительной.

Упасть в обморок ей удалось очень даже естественно, да и с потерей памяти получилось неплохо, но ошибки она все же допустила. Не надо было сначала распускать руки, а затем плакать. Не должна она была делать этого, не должна! Как все глупо получилось! Нельзя терять контроль над собой и выглядеть в его глазах слабой, плаксивой дурой.

Capa тряхнула головой и постаралась сосредоточиться. Не зря же, черт побери, ее прозвали в Лондоне Несравненной леди Сарой! И уж если весь Лондон лежал у ее ног, то неужели ей не удастся обвести вокруг пальца всего-навсего одного мужчину? Она должна справиться с этим. Иначе он узнает правду, и она отправится на виселицу за убийство Равенвича.

Capa испуганно открыла глаза и заморгала. Затем проворно выбралась из постели и, подойдя к камину, протянула к огню ладони. Ее бил озноб, но не от холода. От страха.

Какого же дурака она сваляла! Ей нужно было тогда сразу отказать Равенвичу, поставить крест на его притязаниях. Ведь ей говорили, что от такого повесы и бабника приличной женщине лучше держаться подальше. Но тогда сам черт толкал ее в руки Равенвича. Саре настолько опротивели все эти бестолковые приемы, танцы, вечера, надутые, словно индюки, глупые мужчины, что, когда в ее жизни появился Равенвич, она ухватилась за него, желая тем самым бросить вызов всему тому, что ее окружало.

Отец предупреждал Сару о том, что она играет с огнем, и звал ее поехать вместе с ним в Африку охотиться на слонов.

«Лучше встретиться со стадом диких слонов, чем быть замужем за Равенвичем», – сказал он тогда, и Capa, помнится, долго смеялась над его словами. Смеялась и обещала, что останется незамужней девушкой, по крайней мере до его возвращения.

Сейчас Саре было не до смеха. Впрочем, не до смеха ей стало гораздо раньше. Равенвич, пока ухаживал за нею, успел переспать со своей новой молоденькой служаночкой, а когда узнал о том, что та беременна, выставил ее на улицу. Именно тогда Сара и объявила Равенвичу о том, что порывает с ним. Разве могла она подумать, что Равенвич начнет добиваться ее силой?

И уж, конечно, Capa даже в страшном сне не могла представить, что в один прекрасный день она просто-напросто убьет Равенвича, стукнув его по голове статуэткой танцующего Пана.

Capa потерла ладони и обхватила себя за плечи.

Что толку без конца думать об этом? Что сделано, то сделано, назад ничего не воротишь. Отец всегда говорил, что нет ничего бессмысленнее, чем сожалеть о том, что уже случилось, или пытаться изменить то, чего изменить никак нельзя. Да, отец, как всегда, прав. Пора перестать думать о прошлом, которого не исправишь, и заняться более важным – своим собственным будущим.

Пока что под крышей этого дома, чувствуя себя в безопасности, можно будет изображать идиотку, забывшую собственное имя. Но не будет же это длиться вечность! Рано или поздно ей придется вернуться туда, где ее знают и уже, наверное, с нетерпением ждут, чтобы отправить на виселицу. Необходимо выиграть время хотя бы до возвращения отца с африканской охоты. Ведь у нее нет даже собственных денег, чтобы нанять адвоката, а их потребуется немало. Будучи неглупой девушкой, Capa прекрасно понимала, что живет в мире, которым управляют мужчины с помощью своих кошельков.