– Мне нужно встретиться с коллегой. – Он вдруг поднялся на ноги. – Ты еще будешь дома через пару часов?

– Ты уходишь? – удивилась я.

– Да, но ненадолго. Можно мне вернуться?

– Ладно, – кивнула я. – Я подожду.

Вернулся он под кайфом. Я думала, мы снова будем сидеть на полу и разговаривать. Но Чарли будто в одночасье превратился в другого человека.

– Как прошла встреча?

– Хорошо. Надо было разобраться с расписанием. Слушай, ты видела на Ютубе ролики, где собаки подвывают, как сирены?

Он сипло завыл, а потом расхохотался, как мальчишка.

– Не видела.

– Обязательно посмотри. Просто умора.

– По описанию так не скажешь.

– Нет, правда, обхохочешься.

Потом он потащил меня в спальню. Мы разделись. Чарли никак не прокомментировал мою внешность, и я испугалась, что он понял: я вовсе не так красива, как он себя убедил. Мне вдруг стало стыдно, что он видит меня голой.

Сам же он нисколько не растерял своей красоты. Тонкий, как жердь, на груди – да и по всему телу – темные волосы. Не просто сексуальный, нет. Такое совершенство, что больно смотреть. Я глаз от него отвести не могла. Острые скулы, пухлые розовые губы, тень от упавших на глаза волос смягчает очертания челюсти. Несколько родинок – одна над пухлой верхней губой и две, едва заметные, на левой щеке. Шелковистые волосы отливают каштановым и торчат во все стороны, словно он только что встал с постели. Идеальная красота и в то же время бездна очарования.

– А презерватив? – спросила я, когда он навалился на меня.

– Ты не принимаешь таблетки?

– Да, но…

– Я регулярно сдаю анализы, и у меня уже сто лет ни с кем ничего не было. Решай сама. Но презерватива у меня нет.

У меня его не было тоже.

– Ладно.

Секс вышел так себе. Прошлой ночью, целуя его, я словно проваливалась в иной сказочный мир. Сегодня же просто трахалась с малознакомым парнем. Мы не смотрели друг другу в глаза, не обменялись в процессе ни словом. В конце он вздрогнул всем телом и уткнулся лицом мне в плечо.

Я выползла из-под него и вспомнила о Робби, парне из моего родного города. Как хорошо он знал мое тело. Случалось, мы с ним засыпали прямо в футболках и пижамных штанах, не обнявшись, а просто держась за руки. И почему-то так казалось даже интимнее.

Чарли сопел рядом. Я уже жалела, что согласилась заняться сексом без презерватива. Зачем? Неужели надеялась, что без защиты мы станем друг к другу ближе, что это крепче нас свяжет? Никакой близости между нами сейчас не чувствовалось. Наоборот, мне казалось, мы едва знакомы.

2

До переезда в Мэдисон я жила в Бостоне. Там родилась, ходила в колледж, перекладывала бумажки в офисе юридической фирмы, куда меня устроила моя мачеха Моника. Получалось у меня не очень. На собеседовании я сказала, что очень внимательная и организованная, на деле же такой не была. На других работах мне многое сходило с рук, но в юридической фирме не желали смотреть сквозь пальцы на проколы, и читать книжки или торчать в интернете в рабочее время там было проблематично. В итоге наши с Моникой отношения начали портиться, а они и раньше-то были не очень.

Писать я любила всегда. Сочиняла истории про растущих без мамы девочек или матерей, потерявших связь с дочерьми. Не слишком богатая фантазия для творческого человека. В старших классах я втайне надеялась, что однажды мама случайно наткнется где-то на мой рассказ, прочтет его и немедленно к нам вернется. А в колледже уже воображала себе несколько иную аудиторию. Теперь я обращалась не к матери, а к некому мужчине, который увидит мои тексты, придет и спасет меня. Мои рассказы теперь больше смахивали на любовные письма.

И вот меня приняли в университет Висконсина на курс литературного мастерства; казалось, мечта сбылась. Полностью оплаченная магистерская программа с преподавательской стипендией! Та самая, на которую ежегодно подают заявки тысячи человек, а принимают только шестерых! В первый год обучения я сходила на несколько свиданий, успела повстречаться с парой парней, но по большей части все время уделяла творчеству.

В первый же вечер по приезде в Мэдисон я познакомилась с другими ребятами со своего семинара. Встретились мы в дешевом барчике под названием «Карибу» неподалеку от моей съемной квартиры. У одной стены – длинная деревянная стойка, у другой – игровые автоматы. Уже на входе я сразу заметила своих будущих однокурсников – узнала их по аватаркам из Фейсбука[1].

Крошечная и шумная Вивиан Спэр из Нью-Йорка поначалу жутко меня напугала. Я часто задавалась вопросом, как изменилась бы моя жизнь, будь я такой же миниатюрной. По моим наблюдениям, к маленьким женщинам люди относились иначе. Во мне же было добрых шесть футов, и меня то спрашивали, не играю ли я в баскетбол, – нет, блин! – то охали: «Ну какая же ты высокая!» – будто я сама этого не замечала.

Длинные рыжеватые волосы Вивиан Спэр были рассыпаны по плечам, помада цвета фуксии ярким пятном розовела в сумраке бара. Бретельки черного платья постоянно сползали, обнажая бледные, усыпанные веснушками плечи. Говорила они низким, хриплым, как у джазовой певицы, голосом, в котором отчетливо слышался нью-йоркский акцент. Смеясь, негромко фыркала, что только придавало ей очарования. И не подумаешь, что такая девушка способна часами молча просиживать за компьютером.

Кроме нас с Вивиан, девушек на курсе больше не оказалось. Одни парни. Трое возраста от двадцати до тридцати и один – за сорок. Уилсон Барбоса, Дэвид Эйзенштат, Роан Бакши и Сэм Фицпатрик. Сорокадвухлетний Сэм был женат. Остальные, включая Вивиан, совершенно свободны.

Писатели всегда представлялись мне странными и угрюмым типами, однако все однокурсники оказались куда общительней меня и отлично поладили. Роан немного напоминал популярного мальчика из старших классов. В смысле, не мажора какого-нибудь, а приветливого, общительного, уверенного в себе, но не высокомерного парня, которого все любят. В тот вечер он был в бейсболке «Чикаго Буллз» и футболке с рисунком в виде подписей разных людей. В ухе поблескивала серьга с маленьким бриллиантом. Когда к столу подходил очередной наш однокурсник, он тепло обнимал его и говорил: «Вот и ты!» – будто именно его и ждал.

Уилсон вел себя скромнее, однако будто создавал вокруг себя гравитационное поле – так и тянуло подсесть к нему поближе. Невысокий, худощавый, с добрыми темно-медовыми глазами и черными кудрями,