с позором выгонят из храма. А я от волнения, понимаешь? Перепутала слова, и… вот. Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал, что я – это не я.

Она плакала. Крупные слезинки скатывались по ее перьям, свисали с клюва. Птиц мне еще никогда не доводилось успокаивать, но, узнав, что девчонке всего семнадцать, и дальше держать дистанцию я больше не могла. Гладила ее, успокаивала. Говорила о том, что мы обязательно что-нибудь придумаем, хоть сама и не верила в это.

Нет, в своих силах я никогда не сомневалась, но здесь и сейчас была слепа как новорожденный котенок. Да я даже не на Земле была. Черт знает куда попала, и в этом черт знает всем свои правила, а еще магия, но…

Но не могла я сказать девчонке, что все пропало. Да и не в моих правилах отступать.

– Я сделаю все, чтобы помочь и тебе, и себе, – улыбнулась я, заметив, что Айя успокоилась, и уже жестче добавила: – Тем более что мне действительно нужно вернуться домой.

Мы проболтали еще какое-то время. От Айи я узнала, что этот мир действительно магический. По крайней мере, магией в разной степени обладала чуть ли не половина населения. Никаких технологий – все держалось на честном слове и волшебстве. Даже вода из крана и то грелась благодаря зачарованным камням.

Насчет средневековья я тоже оказалась почти права. На самой верхушке иерархии стоял король, правящий Третьим Королевством. За ним шли принцы, герцоги, маркизы и прочая аристократия, которой было немало, но большую часть населения составлял простой люд, к коим себя относила и Айя, хотя девушка и обмолвилась, что храмовники стоят несколько выше, но у них своя замкнутая, скажем так, секта.

Секта, состоящая из самых настоящих фей.

Я честно пыталась не смеяться. Айя говорила совершенно серьезно, но улыбка так и проступала на моих губах. И да, это наверняка было нервное, но в глупую истерику я так и не скатилась. Не успела на самом деле, потому что в дверь мою, которая шкаф, внезапно постучали.

– Кто там? – спросила я, наблюдая за тем, как птичка прячется под покрывало.

Спряталась, а трясущийся желтый хвостик так и остался торчать снаружи.

– Матушка Тез приглашает всех учениц в зал приемов, – прокатился звонкий голосок, и я поднялась.

Пора было начинать решать свалившиеся на меня проблемы.

Айя со мной идти ни в какую не хотела, но я ее уговорила, объяснив, что без нее я тогда точно сдам нас обеих. Просто потому, что не знаю куда идти, как кого зовут, что можно, а чего делать категорически нельзя. Правда, птичку пришлось спрятать за распущенными волосами. Так и она мне сможет шепотом что-то подсказывать, и другие ее не увидят.

Зал приемов оказался… внушительным. Все-таки хитрые они – эти феи.

Сначала мне пришлось дойти до столовой – помещения, ничем не примечательного. Деревянные, грубо сколоченные столы, рядом длинные лавки и… все.

Зато чуть дальше – за отодвигающимся каменным камином – открывался аркообразный проход в комнату размерами куда больше. Тут и столы были сделаны из хорошего дерева, с резными ножками и рисунками на столешницах, и лавки покороче да с мягкой обивкой, и посуда – не простая железная, а не меньше чем белый фарфор.

А уж золотые канделябры, которыми были украшены стены, и вовсе говорили о зажиточности храма. Причем об этом же шептала огромная картина с изображением матушки Тез, что разместилась на стене за массивной кафедрой.

Молоденькие девушки занимали свои места, пока я мимолетом осматривалась и ждала подсказок. Расположившись за одним из дальних столов, пыталась найти в таких же ученицах, как Айя, какие-нибудь признаки фей, но ни крыльев, ни золотой пыльцы, ни острых ушек я не наблюдала.

Может быть, оно и к лучшему. Психика моя и без того воспринимать происходящее за реальность категорически отказывалась.

– Дочери мои! – с излишним пафосом обратилась к присутствующим матушка Тез. – В этот добрый день сама Природа благоволит нам. Несколько часов назад по королевству прокатилась радостная весть: герцог де Зентье открывает отбор на должность няни для своей единственной дочери. Для нас это огромный шанс наконец-то попасть в его замок, чтобы отыскать и вернуть украденную им Чашу Желаний. Ешьте, пейте, празднуйте! Совсем скоро мы снова обретем свою власть! Будь проклят герцог де Зентье!

– Будь проклят герцог де Зентье! – ответили ей воспитанницы хором, а я неконтролируемо вздрогнула. У меня по коже озноб пробежал, столько ненависти было в их голосах.

Казалось, эхо все еще звенит под сводами просторного зала, или это у меня в ухе звенело от того, с каким жаром проклинала герцога Айя, сидящая у меня на плече. Если они так его проклинают три раза на дню, представляю, как икается бедному герцогу. Да тут никакие талисманы и обереги не помогут.

Ужин был действительно праздничным – столы ломились от яств. Я впервые пробовала незнакомые мне блюда, но они оказались вполне себе вкусными. Утолив неожиданно проснувшийся голод, как и все воспитанницы, я ждала разрешения покинуть столовую, но дождалась совершенно иного.

– Айя, в своем кабинете тебя ждет матушка Тез, – обратилась ко мне одна из старших дам, что считались уже не воспитанницами, а служительницами культа.

Именно так окрестила их настоящая Айя, пока я следовала по узким тайным коридорам в ту часть храма, куда не мог заглянуть простой люд. Говорить с птичкой я поостереглась как в столовой, так и пока мы добирались до кабинета, не желая привлекать к помощнице лишнее внимание, но сама девушка, запертая в теле птицы, говорила свободно.

– Зайдешь – обязательно склони голову вниз и смотри в пол. Жди, пока к тебе обратятся, и со всем соглашайся. Перечить старшим сестрам и матушке Тез нельзя ни в коем случае, какое бы задание тебе ни дали.

Я кивала, запоминая ее напутствия, хоть желтая птичка этого не видела. Страха не было – чувствовала решимость. Так было всегда, когда мне предстояло нечто важное. Я вообще не привыкла бояться трудностей, но правда в том, что это не мой мир, а я больше не девушка, уверенная в завтрашнем дне. У меня нет знаний и приемлемого ситуации опыта. Я не знаю законов, у меня нет денег. И главное, я пока не понимаю, как мне вернуться домой.

– Я рада вновь видеть тебя, дочь моя. Свое прошлое испытание ты провалила, – заявила уже знакомая мне дама, строго глядя на меня. Она занимала кресло за массивным столом, тогда как остальным приходилось стоять за ее спиной и вдоль окна,