За массивной дубовой стойкой, отделявшей четверть помещения от остальной его части, стоял хозяин трактира, крепко сбитый кареглазый мужчина в поварском фартуке, надетом поверх некогда белой, а ныне пожелтевшей от времени рубашки. На голове у него был красный колпак, из-под которого выступали длинные черные волосы. Того же цвета щетина служила украшением его подбородка. Он задумчиво водил ножом по каменному бруску и не оставил своего занятия, заметив вошедших. За его спиной располагались деревянные полки. На них были расставлены пузатые кувшины, деревянные тарелки и глиняные кружки с оловянными крышками. На дубовых столах, которые теперь пустовали, виднелись следы трапезы предыдущих клиентов — обглоданные кости и лужицы вина. Не отличался чистотой и земляной пол: последний раз его подметали довольно давно.

Увидев монаха, хозяин грозно сдвинул черные, словно нарисованные на румяном лице брови и раскрыл рот, чтобы разразиться проклятиями, но святой отец опередил его. Он бодро подошел к стойке и кивнул подбородком на Андрея:

—Милорд угощает! Две порции жаркого и кувшин твоего лучшего питья! Эй, Патрик, ты что, не слышал? Пошевеливайся!

—Сперва деньги, — недовольно буркнул красный колпак, с подозрением поглядывая на Брюсова.

—Я прибыл издалека и не знаю ваших цен. — Андрей достал из кошеля на поясе и положил на стойку золотую монету: — Этого достаточно?

—Наконец-то я вижу золото! — радостно воскликнул Патрик и пояснил: — Дела идут из рук вон плохо. В былые времена, клянусь вам, здешние стены сотрясались от музыки и смеха, а пиво лилось рекой... Но после того, как ночные кровососы похитили Плат Пречистой Маргариты, все живут ожиданием войны и предпочитают отсиживаться по домам.

При упоминании о кровососах Брюсов вздрогнул. Еще один сумасшедший? Этого только не хватало! Однако трактирщик больше походил на человека рассудительного, чем на полоумного. Патрик собрался было смахнуть монету в ладонь, как вдруг замер, так и не коснувшись ее пальцами. Потом взял золотой кружок в руки, поднес к глазам, внимательно изучил. Брови у него полезли на лоб от удивления. После недолгих колебаний он спрятал монету в нагрудный карман фартука.

—Что-то не так? — спросил на всякий случай Андрей.

Подняв на него глаза, хозяин показал с помощью учтивой улыбки, что все в порядке, и доброжелательно произнес:

—Соблаговолите выбрать любой из столов, милорд. — Повернувшись к мальчишке, он крикнул не терпящим возражений голосом: — Эй, Томми, наведи на столе порядок, быстро!

Трактирный подносчик бросился к указанному Брюсовым столу. Смахнул мусор на пол, протер мокрой тряпкой потемневшие от времени и пятен доски столешницы, принес кружки и столовые приборы. Андрей уселся лицом к двери, а монах с самым беспечным видом занял место напротив него. Ящик для пожертвований он поставил на столешницу рядом с собой. Тем временем трактирщик подозвал мальчишку и что-то прошептал ему на ухо. Сорванец торопливо выбежал на улицу, а хозяин сам снял истекающую соком тушу с вертела, отрезал лучший кусок молодомугосподину, похуже — монаху, разложил по тарелкам и лично принес гостям еду и выпивку.

Как только жаркое и вино водворились на столе, Брюсов наполнил кружку, сделал глоток, после чего недовольно поморщился. Если эта кислятина считается здесь лучшим пивом, то какое они называют плохим? Он опустил кружку на стол, вооружился ножом, двузубой вилкой и попробовал дымящееся на тарелке мясо. Оно оказалось выше всяких похвал, но у Андрея так сильно болела правая рука, что ему было не до кулинарных изысков. К тому же Брюсова терзали дурные предчувствия. Монах же вовсю налегал на мясо, не забывая при этом заливать жаркое внушительными глотками пива.

—Давненько в моих чревоугодьях конь не валялся, — произнес он через некоторое время с набитым ртом. — Вернее, не конь, а барашек. А вы почему не едите, сэр?

Андрей сказал, что ему кусок не лезет в горло, и спросил монаха, как его зовут.

—Брат Уильям Ригглер, — отвечал тот. — А еще монах Билли. Так меня все называют.

Настал черед Андрея назвать себя. Вот черт! Он не может представиться спортсменом из российской команды по пятиборью, монах его просто не поймет. И тут перед глазами у него возник портрет старика в завитом парике! Брюс! Чем плохая фамилия! К тому же, возможно, не чужая для него.

—Я Эндрю Брюс, — уверенно произнес Андрей. — Скажи мне, монах Билли, правда ли то, что хозяин сказал о кровососах? У вас водятся эти твари?

—Кровососы, милорд? — Ригглер тщательно обглодал одно баранье ребрышко и принялся за следующее. — Они у нас пока большая редкость, но я думаю, что вскорости они навалятся на нас всем скопом, и всем нам придет конец.

—Почему вдруг?

—Да как же почему? — монах сделал жадный глоток, отдышался и снова пустился в объяснения: — Чада тьмы украли Плат Пречистой Маргариты, благодаря которому ночные твари и шагу ступить не могли по земле королевства Уайтроуз. И теперь королевство наше, оставшись без защиты, оказалось на краю гибели.

Брюсов бросил удивленный взгляд на хозяина заведения. Тот продолжил точить свой нож о камень, время от времени искоса поглядывая на дверь. Монах прикончил две порции жаркого, с сожалением посмотрел на пустые тарелки и вновь доверху наполнил свою кружку пивом.

—Скажу вам больше, милорд, — произнес он доверительным тоном. — К чужакам у нас в последнее время относятся с величайшим подозрением.

—А очень заметно, что я чужой? — спросил Андрей.

—Хвала Деве, глаза у меня пока еще на месте. Короче, здесь, — монах выразительно постучал себя согнутым пальцем по лбу, — хватит сообразительности на нас обоих, прошу мне верить.

Брюсов задумался. Итак, он попал в королевство Уайтроуз. Это цветочное название ничего ему не говорило. Надо разобраться в ситуации и понять, что нужно сделать, чтобы вернуться для начала хотя бы в Лондон. Главное, не опускать руки. Ему вспомнилась поговорка отца: «Судьба от звезд зависит, а звезды от судьбы...»

Отдавшись тревожным мыслям, Андрей совсем перестал прислушиваться к болтовне монаха. А тот, неумолкая ни на минуту, уже не только успел опорожнить целый кувшин пива, но и потребовал принести новый. Это заставило Брюсова вернуться к действительности. Он внимательно пригляделся к сотрапезнику. Розоватые прожилки на лице монаха, явно не знавшего меры в питье, становились все более пунцовыми, а речи все более доверительными. Судя по манере выражаться, Ригглер отнюдь не принадлежал к верхушке здешнего общества. Андрей из вежливости поинтересовался, кто он и откуда.

—Я родом из графства Нордшир. Отец мой — вольный землепашец, — гордо заявил Ригглер, отхлебнул из кружки и скривился то ли от прокисшего пива, то ли от невеселых мыслей. — Вот почему сердце у меня болит за народ. Люди живут в нескончаемом страхе. Да разве дело только в кровососах! Ан нет, сын мой. Стальные сутаны пострашнее кровососов будут!

—Кто эти Стальные сутаны?

—Драгуны Священной Экзекуции, ясное дело.