Колин негромко и робко повторил эти слова и отпил пива. Билл промолчал: что касается его, классовая борьба оставалась живой-здоровой и по-прежнему велась в «Бритиш Лейланд» достаточно яростно-даже в эгалитарные семидесятые Теда Хита,[1]— просто Билл не мог заставить себя оспорить услышанное. Этим вечером голову его занимало совсем иное. Он сунул руку в карман пиджака, нащупал чек и в который раз погадал — не спятил ли он.

* * *

Возможно, приглашение Роя Слейтера было ошибкой. Слейтер отличался — и это прежде всего — тем, что никто его на дух не переносил, включая и Билла Андертона, от которого нынче могли ожидать проявления некоторой солидарности с его якобы товарищем по оружию. На взгляд Билла, Рой Слейтер принадлежал к профсоюзным организаторам наихудшего толка. Умением вести переговоры он не обладал, как не обладал и воображением, способным пробудить в человеке сочувствие к тем, кого он предположительно представляет; кроме того, он попросту не понимал политических проблем более широкого свойства. Он был самым обычным горлопаном, из тех, что вечно лезут в драку и вечно выходят из нее побитыми. По профсоюзным меркам Слейтер был пустым местом, человеком, стоящим в самом низу иерархии младших организаторов ПТНР.[2]Обычно Билла хватало только на то, чтобы оставаться вежливым со Слейтером, однако сегодня этого было мало: честь профсоюза требовала, чтобы Билл с Роем образовали подобие единого фронта, противостоящего искусительным заигрываниям руководства компании. Сказанного Джеком хватало, чтобы заподозрить его в лукавстве: чего уж, в конце-то концов, лучше — внести раскол в ряды противника, усадив рядышком профсоюзных организаторов, которые, как всем хорошо известно, терпеть друг друга не могут?

— А тут не слабо, верно? — произнес Рой, с силой въезжая локтем в ребра Билла, изучавшего вместе с прочими вложенные в папки из красной кожи меню. К этому времени они уже перебрались в «Харчевню Берни» на Стратфорд-роуд.

— Ты только не обмочись от счастья, Слейтер, — сказал Билл, водружая на нос очки для чтения. — В нашем деле не существует, если ты этого еще не заметил, такой штуки, как бесплатное угощение.

— А вот тут, — сказал Джек, — вы как раз и ошиблись. Вы мои гости и можете заказывать что захотите. Счет оплатит «Бритиш Лейланд Лимитед», а она за расходами не постоит. Вперед, друзья. Пришпорьте воображение.

Рой заказал бифштекс из вырезки с жареной картошкой, Колин — бифштекс из вырезки с жареной картошкой, Билл — бифштекс из вырезки с жареной картошкой и горохом, а Джек, проводивший отпуск на юге Франции, — бифштекс из вырезки с жареной картошкой и горохом, а к ним еще и грибы, — этот штрих, говоривший об утонченности, не ускользнул от внимания прочей троицы. Пока они дожидались еды, Джек попытался завести общий разговор о семейном будущем принцессы Анны и капитана Марка Филлипса, однако ни в ком энтузиазма не пробудил. Рой, судя по всему, сколько-нибудь основательных мнений на сей счет не имел, Билла эта тема не интересовала («Хлеб и зрелища, Джек, хлеб и зрелища»), а мысли Колина блуждали неведомо где. Он смотрел в темноту за парковкой, в угольно-черную даль, где помигивали идущие по Стратфорд-роуд машины, и о чем он думал, понять было невозможно. Тревожился ли он за Бена — из-за его школьного прозвища? Скучал ли по Шейле и шипению искусственных углей? Или, быть может, томился желанием вернуться к прежним дням, которые проводил в проектировочном зале, — до того, как согласился на эту работу, дурацкую работу, казавшуюся шагом вверх, а обернувшуюся кошмарной возней с запутанными людскими проблемами.

— Вы же понимаете, Джек, ничего из этого не выйдет, — тоном дружелюбным, но и воинственным говорил Билл, после пятой кружки определенно повеселевший. — Сколько бы вы ни угощали ваших противников бифштексом с жареной картошкой, социальную несправедливость вам устранить все равно не удастся.

— Да ну, пустяки, Билл. Это всего лишь начало. Через пару лет участие служащих в управлении компанией обратится в юридическую норму. Такова будет политика правительства.

— Какого?

— А неважно. Ни малейшей разницы не имеет. Уверяю вас, мы вступаем в совершенно новую эру. Менеджеры и рабочие — то есть избранные ими представители — будут сидеть за круглым столом и принимать решения — совместно. Совместно рассматривать перспективные планы компании. Взаимные интересы. Общая почва. Вот к чему мы стремимся. И это должно произойти, потому что в настоящий момент противоборство наносит нашей индустрии урон.

— Охеренный бифштекс, — объявил ни к селу ни к городу Слейтер. Заказ ему принесли первому, и Слейтер принялся за еду, не дожидаясь остальных. — Давайте мне такую жрачку каждый день задолбанной недели, и у нас появится общий язык, сечете?

Билл оставил его без внимания.

— Суть в том, Джек, что это не противоборство ради противоборства. Вот чего ваша публика никак не хочет понять. Существует, видите ли, недовольство. Серьезное, обоснованное недовольство.

— И мы им займемся.

Билл, прихлебывая пиво, помолчал немного, глаза его сузились. Официантка принесла тарелки, и Билла на миг отвлек бифштекс, а затем, на срок более долгий, — икры официантки, ее узкие, затянутые в гладкий нейлон бедра, складки белой блузки, таившие обещание нетронутого еще тела. Давняя привычка. Так просто от нее не избавишься. Он заставил себя перевести взгляд на Джека, столь обильно посыпавшего картошку солью и поливавшего кетчупом, будто никакое завтра ему уже не светило. Билл отрезал кусочек бифштекса, с откровенным удовольствием (дома такой вкуснятины не соорудишь) прожевал его и сказал:

— Разумеется, я понимаю, к чему все клонится.

— И к чему же?

— Это же обычная тактика, верно? Разделяй и властвуй. Вы берете нескольких профсоюзных организаторов, приглашаете их на самый верх, усаживаете за стол совещаний — пусть почувствуют себя важными шишками. Посвящаете их в пару секретов — не слишком важных, заметьте. Просто скармливаете несколько лакомых кусочков — пускай считают, будто они теперь посвящены во все. И внезапно эти люди проникаются сознанием своей значимости, начинают видеть все глазами начальства, а что касается членов их профсоюза… Что ж, тем остается только гадать, почему эти мужики по полдня торчат в правлении, почему их больше не видно в цеху, где проблем выше крыши. Ведь так все задумано, Джек?

Джек Форест, словно не веря своим ушам, положил вилку с ножом и повернулся к Колину:

— Вот видите, а? Видите, с чем нам приходится иметь дело? Типичный для профсоюзов параноидный образ мыслей.

— Послушай, друг, — заговорил Рой, обращаясь к Биллу. Из-за картошки, которой был набит его рот, слова звучали не очень внятно. — Если эти два джентльмена хотят угощать нас время от времени хорошей жратвой и при этом излагать свои взгляды, в чем, на хер, проблема, а? Надо брать от жизни что можешь, друг. Как я понимаю, каждый, мать его, за себя.