страха, ни милосердия. Однажды мне пришлось противостоять нескольким из них.

Баян перевёл взгляд на Багряну.

— Хорошо, что тебе они уже не страшны.

Он улыбнулся и добавил:

— Это довольно сложный заговор. Ты хорошо его запомнила?

— Да.

— При помощи этого заговора можно заставить камень висеть в воздухе. Нужно слово «гарпия» заменить словом «камень». Хочешь попробовать?

— Ещё бы! Конечно!

— Пусть для начала камень будет небольшим.

— Хорошо.

Багряна подняла с земли озёрный окатыш размером со свою ладонь.

— Смелее. У тебя получится, — подбодрил девочку Баян.

В предрассветных сумерках зазвучал заговор. В нём было пятьдесят слов, и он походил на песню. Первое слово прозвучало едва слышно, остальные всё громче и громче, а последнее слово было похоже на крик. Всё вокруг замерло. Багряна медленно опустила руку. Окатыш, поблёскивая вишнёвыми прожилками, остался висеть в воздухе, едва заметно вибрируя.

Баян смотрел на камень и улыбался. Затем произнёс волшебное слово и камень упал.

— Я был уверен, что ты справишься, — сказал архивариус. — Скажу по секрету: мне никогда не удавалось взять в конце заговора такую высокую ноту.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Я знаю другой заговор против гарпий, — продолжил Баян. — Он звучит не так громко, поэтому больше подходит для моего голоса… Что ты ещё узнала?

— Я изучала кристалл, содержание которого — размягчение гранита. Дошла до заговоров, но прозвучали куранты…

— Понимаю: ты остановилась на самом интересном месте. Ты не очень сильно расстроилась?

— Совсем чуть-чуть на пару минут. Это уже прошло.

— Запомнишь заговоры в следующий раз.

— Конечно.

— Тебе, царевна, сегодня разрешат войти в сокровищницу гномов и выбрать украшение? Верно?

— Да, Баян. Сокровищница… я так волнуюсь…

— Согласен — это захватывающее зрелище. С непривычки оробеешь. Однако постарайся не волноваться. И не спеши. Если растеряешься — выберешь не то, чему будет радоваться сердце

— Постараюсь не волноваться. А девочки-бореи ходят в сокровищницу?

— Да. Это наше правило — делать девочкам подарки в четырнадцатый день рождения. А потом через каждые четыре года…

— Значит, Свития там уже была. А ты? Ты, конечно же, там не был, ведь ты не девочка.

— Был, хоть и не девочка

Багряна засмеялась и спросила:

— А что ты там делал? Это не секрет?

— Не секрет. Рассказать?

— Да.

— Это было давно. Тогда я был молод и, если мне не изменяет память, беззаботен, потому что знания давались мне легко. Сильнейшие бореи видели во мне космического стражника, потому что я был лучшим среди ровесников. И я получил бы звание стражника, если бы ни одно событие: со мной стал общаться древний кристалл памяти.

Улыбка сошла с лица Багряны. Общение с древним кристаллом — это было очень интересно.

— Правда, — продолжал Баян, — кристалл общался со мной довольно жёстко: в моё сознание неожиданно врывались то панорамы Градеса, то злые лица громко кричащих друг на друга жителей города, то интерьеры незнакомых мне залов и коридоров, то толпы вирийцев, несущих свой скарб и плачущих детей…

— День Великой Ссоры? — удивлённо воскликнула Багряна.

— Да, царевна. И я знал, где находился этот кристалл…

— Я уже догадалась, что он был в сокровищнице гномов.

— Верно. Я рассказал про свои видения нашей царице. Ситуация была не из простых: очень важный для всех бореев кристалл находился в одном из изделий гномов. Срочно созвали Большой совет. Сильнейшие бореи мне поверили. Гномы разрешили извлечь этот кристалл из своего изделия. На совете я сделал оговорку: я не знал, как этот кристалл выглядит. Я слышал призыв, знал, откуда он доносился — из хранилища, только и всего… Я вошёл в хранилище в сильном смятении: что будет, если кристалл перестанет со мной общаться?

— Да, я тоже сильно бы волновалась. Всё закончилось хорошо?

— Кристалл продолжал звать меня к себе. Я прошёл по нескольким коридорам и взял в руки прекрасный жезл с набалдашником. И кристалл успокоился — я его нашёл. Кто всеобщему разочарованию, он за прошедшие тысячелетия был несколько раз огранён, его память частично разрушилась, но всё же этот кристалл являлся настоящим сокровищем — хранителем фрагментов древней истории. С того дня я стал архивариусом и не жалею об этом.

— Я понимаю, — сказала Багряна. — Жалко, что ни мама, ни Свития не рассказывали мне про тот кристалл.

— Наверно, не приходилось к слову… Ты готова сыграть со Свитией в прятки?

— Да. Однажды я добьюсь того, что Свития не сможет меня найти.

— А как будет на этот раз?

Багряна наморщила лоб.

— На этот раз, думаю, я продержусь дольше прежних пряток. Во-первых, я сделала приюты в трёх местах.

— В своём мире?

— И в своём, и в нескольких в Новом мире. Во-вторых, продумала, когда и где буду совершать переходы.

— В прошлом году переходов было семь.

— Верно, семь. Теперь их намного больше: я запомнила пейзажи пятнадцати баз. В-третьих, я научилась совершать гигантские прыжки.

— Третьей новостью ты поделилась со мной пару месяцев назад. Хорошо. Ты превращаешься в очень сильную волшебницу. Что ещё?

Багряна, подумав, сказала:

— Пусть это будет моим секретом. Хорошо?

— Конечно, — согласился Баян. — Главное, продумай маршрут, чтобы не возникло ни одной заминки.

— Я мысленно прошла по этому маршруту уже несколько раз.

— Ты хорошо подготовилась. Дам тебе важный совет. Запомни, что в приютах прятаться нельзя. Остановка — это провал.

— Правда? А я думала…

— Извини, но даже короткая остановка — это провал. Нигде надолго не задерживайся. Запомни, если где-то остановишься, я уже не говорю об отдыхе в приютах, Свития чётко почувствует, где ты, и через пару минут будет рядом. Она — борей — хорошо обученный воин. Просто так в Гиперборее не получают четыре жезла.

— Это я знаю, — вздохнув, ответила Багряна.

— Мне будет интересно посмотреть, да и всем волшебникам тоже, на что способны две царевны — борей