- Не понимаю, почему синьора до сих пор не позвонила, - задумчиво произнес Монтальбано.

При желании он мог быть потрясающим актером.

- Тут у меня есть свое мнение. Секретарь сказал, что синьора очень, так сказать, общительная, друзей у нее много

- Подруг?

- И друзей, - многозначительно подчеркнул Фацио. - Вполне возможно, что синьора у кого-нибудь гостит. Может, они сами приезжали за ней на своей машине. Вот вернется и увидит, что произошло.

- Ну что ж, звучит вполне правдоподобно, - заключил Монтальбано, продолжая разыгрывать свой спектакль.

Как только Фацио вышел, комиссар позвонил синьоре Клементине Вазиле Коццо.

- Дорогая синьора, как поживаете?

- Комиссар! Вот так сюрприз! Живу, с божьей помощью.

- Можно зайти к вам на минутку?

- Вам я всегда рада.

Синьора Клементина Вазиле Коццо, бывшая учительница начальной школы, была женщиной преклонных лет, частично парализованной, одаренной умом и врожденным спокойным чувством собственного достоинства. Комиссар имел честь познакомиться с ней три месяца назад в ходе одного сложного расследования и сохранил к ней самые теплые чувства.

Он не признался бы даже самому себе, но именно эту женщину он выбрал бы в качестве матери. Свою он потерял в раннем детстве, и в памяти от нее осталось только какое-то золотое сияние.

- Мама была светлая? - спросил он однажды у отца, пытаясь как-то объяснить себе это видение.

- Как пшеница, и снизу и сверху, - коротко ответил тот.

Монтальбано начал навещать синьору Клементину по крайней мере раз в неделю. Рассказывал ей о своем очередном расследовании. Синьора Клементина в благодарность за разнообразие, которое он вносил в ее жизнь, угощала его обедом. Пина, ее горничная, очень нелюбезная особа, едва терпевшая Монтальбано, умела, однако, замечательно готовить обезоруживающе простые блюда.

Элегантно одетая, в шелковой индийской шали на плечах, синьора Клементина приняла его в маленькой гостиной.

- Сегодня концерт, - прошептала она, - уже заканчивается.

Четыре года назад синьора Клементина узнала от горничной, которой, в свою очередь, сообщила об этом Иоланда, экономка маэстро Катальдо Барберы, проживающего этажом выше, что у знаменитого скрипача возникли серьезные проблемы с налогами. Тогда она поговорила со своим сыном, служащим налоговой полиции Монтелузы, и проблема, оказавшаяся простым недоразумением, была разрешена. Через десять дней экономка Иоланда принесла ей записку следующего содержания: «Уважаемая синьора! Чтобы хоть отчасти отблагодарить Вас за Вашу любезность, каждую пятницу с девяти тридцати до десяти тридцати я буду играть для Вас. Глубоко Вам преданный Катальдо Барбера».

И с тех пор каждую пятницу утром синьора в знак уважения к виртуозной игре маэстро наряжалась и устраивалась в маленькой гостиной, где было слышно лучше всего. А маэстро ровно в девять тридцать на своем этаже брался за скрипку!

В Вигате все знали о существовании маэстро Катальдо Барберы, но мало кто его видел. Сын железнодорожника, будущий маэстро впервые увидел белый свет шестьдесят пять лет тому назад здесь, в Вигате, но уже в возрасте десяти лет покинул город, потому что отец его был переведен в Катанью. Жители Вигаты следили за его карьерой по газетам: закончив консерваторию по классу скрипки, Катальдо Барбера стал концертировать и в короткое время заслужил мировую известность. Необъяснимым, однако, было то, что в зените славы он уединился в Вигате, купив здесь квартиру, и жил добровольным затворником.

- Что он играет сегодня? - поинтересовался Монтальбано.

Синьора Клементина протянула ему листок бумаги в клеточку. Маэстро имел обыкновение накануне концерта отправлять синьоре программу, написанную карандашом. Сегодня он исполнял «Испанский танец» Сарасате и Скерцо-тарантеллу № 16 Венявского. Когда концерт закончился, синьора Вазиле Коццо включила телефон, набрала номер, положила трубку на тумбочку и начала аплодировать. Монтальбано от всего сердца к ней присоединился. Он ничего не смыслил в музыке, но в одном был уверен твердо: Катальдо Барбера - великий музыкант.

- Синьора, - начал комиссар, - мой визит небескорыстен. Я хочу попросить вас об одном одолжении.

И рассказал ей, что с ним случилось накануне: про аварию, про путаницу с похоронами, про свой тайный ночной визит в коттедж и обнаруженный там труп. В конце комиссар поколебался немного, потому что не знал, как сформулировать свою просьбу.

Синьора Клементина, которая на всем протяжении рассказа то веселилась, то огорчалась, ободрила его:

- Продолжайте, комиссар, не стесняйтесь. В чем заключается ваша просьба?

- Я бы хотел, чтобы вы сделали анонимный звонок, - набрав воздуху, выпалил Монтальбано.

Не прошло и десяти минут после его возвращения в комиссариат, как Катарелла соединил его с доктором Латтесом, заведующим канцелярией начальника полиции.

- Дорогой Монтальбано, как дела?

- Хорошо, - коротко ответил Монтальбано.

- Рад, что вы в полном здравии, - продолжал заведующий канцелярией, которого не зря кто-то прозвал Lattes е mieles [Молоко с медом (лат.).] за опасную льстивость.

- Я к вашим услугам, - подбодрил его Монтальбано.

- Дело вот в чем. Четверть часа назад в диспетчерскую управления полиции позвонила неизвестная женщина и попросила соединить ее лично с начальником полиции. Очень настаивала. Начальник полиции, однако, был занят и поручил мне выслушать гражданку. Женщина была просто в истерике. Кричала, что в доме по улице Тре Фонтане совершено преступление. И потом сразу повесила трубку. Начальник полиции просит вас туда поехать и на всякий случай проверить, в чем там дело. Синьора сказала также, что коттедж легко узнать, потому что перед домом припаркован темно-зеленый «твинго».

- О Боже! - воскликнул Монтальбано, приступая к исполнению второго акта собственной пьесы.

Очевидно, синьора Клементина Вазиле Коццо превосходно сыграла первый акт.

- Что такое? - всполошился доктор Латтес.

- Странное совпадение! - ответил Монтальбано, стараясь казаться ошеломленным. - Я вам потом обо всем доложу.

- Алло! Комиссар Монтальбано у телефона. Я говорю с судьей Томмазео?

- Да. Здравствуйте. Я вас слушаю.

- Доктор Томмазео, заведующий канцелярией начальника полиции только что сообщил мне, что к ним поступил анонимный звонок о преступлении в доме на территории Вигаты. По его приказу я выезжаю на место предполагаемого преступления для проверки.

- А если это только глупый розыгрыш?

- Все может быть. Я хотел поставить вас в известность в соответствии с вашими чрезвычайными полномочиями.

- Ну разумеется, - ответил явно польщенный судья Томмазео.