И сейчас. Сейчас они не смогут отказать, если правитель захочет посмотреть. А если он увидит Милену…

Да, отец великого эла слишком хорошо “изучил” вопрос белого призыва. И сын был не лучше. А светок была именно такой, какие ему нравятся — маленькая, светлая, красивая. За неё Роар был готов удавить кого угодно, и великого эла в том числе. Он знал, что не сдержится, если владыка Кармии произнесёт эти страшные слова с просьбой посмотреть на белую ведьму.

— Да, слишком хорошо, — спокойно произнёс феран, отвечая великому на слова про отца правителя. — Только последствия были не очень.

И вот сейчас, после этих слов сдерживал себя уже не только митар, но и бронар. А вот эла внезапно рассмеялся.

— То есть не покажешь мне свою? — спросил он сквозь смех.

— Нет, — покачал головой Рэтар, оставаясь серьёзным. — Сначала она сделает то, ради чего её призвали. Тем более её призыв оплатили мои люди.

— Но связана она с тобой, — и было непонятно вопрос это или утверждение. Слишком много яда, слишком неоднозначен был сейчас взгляд из гостя.

— Со словом ферана, но он — это фернат, — ответил глава Горанов. — Ведьма всегда связана с фернатом.

— Фернат принадлежит элату, — заметил эла и Роар с ужасом понял к чему всё это идёт.

— А элат принадлежит тебе, и никто с этим не спорит, — и Рэтар оставался внешне спокойным и непоколебимым. Хотя скорее всего вся эта словесная игра уже его порядком выводила из себя.

Митар знал, что тан сделает всё, чтобы Милену великому эла не показывать. Наверняка он и Хэлу показывать ему не хотел. Но тревога не отпускала, держала ледяными пальцами горло, всё это напрягало и раздражало. Роар был в одном шаге от того, чтобы не выйти из себя и не навлечь на всех них беду. Захотелось напиться, но этого было нельзя делать. Надо быть трезвым.

Эла ещё какое-то время пошутил на тему женщин и теперь присмотревшись к тану митар видел, что эта тема тоже напрягала, не меньше, чем разговор о ведьмах. Значит было много чего, о чём Роар понятия не имел, и это его удручало, потому что не понимая, мог навредить. А Рэтар всё хладнокровно поддерживал своё спокойствие, не ведясь на вызов гостя. Хотя понимая своего тана, Роар видел — феран на грани.

Поев, великий эла решил продолжить свой “сон”. Пошутил, что наложницы заморозятся до смерти в этом холоде, и удалился. Рэтар молча встал за ним, как положено проводил до дверей покоев, и направился к себе.

Элгор и Роар посидели за столом. Оба брата не говорили и были погружены в свои мысли.

Это время, пока эла будет здесь станет для всех них ещё бо́льшим испытанием, чем митар предполагал.

Глава 2

— Я хочу знать, что происходит, Рэтар, — Роар был взвинчен и уже места себе не находил.

В ожидании прибытия двора, великий эла много ел, пил, говорил, спал и предавался похоти. Один раз ему захотелось погулять по Зарне, ещё раз он решил порыбачить “как в детстве”. Дважды тренировался — один раз с Элгором, второй с Роаром.

Ещё он пытался погладить алагана, который к нему даже не подошёл. И, что не удивило, знал про хараг, пожелал пообщаться и с ними. Правда Рэтар к ним эла не пустил. Сам же феран исправно выгуливал зверей Хэлы каждое утро, ещё до восхода Изара.

И он снова перестал спать.

Сейчас, когда пришло известие, что двор к вечеру прибудет в замок, у митара Изарии окончательно сдали нервы и, решив видимо наплевать на последствия, он пришёл к ферану в желании получить ответы на мучавшие его вопросы.

Рэтар его понимал. Он приподнял бровь и испытывающе уставился на тана, который кажется тоже потерял сон. Тяжёлый взгляд Роар выдержал.

— У нас в гостях великий эла, — бесцветно произнёс феран, — а к вечеру здесь будет весь его пышный, благородный, бесполезный двор. Вот что происходит, достопочтенный митар.

Тан повёл головой, давая понять, что на выпад не поддастся.

— Он постоянно говорит о женщинах, а ты напрягаешься, — заметил Роар. — Что случилось с Шерой? Что ещё он знает, что не должен? И почему не знаю я? Ответь мне, я же чувствую. Я не дурак, Рэтар.

Феран вздохнул, нахмурился. Прислушался к себе.

— Кто-то рассказал ему обо всех наших делах, — ответил он. — Чтобы тебе было понятно — он знает всё. Он знает, что Хэла спит у меня в покоях, он знает о нападениях, знает о казни главы корты скотоводов, знает о наговорах, скорее всего знает о тебе и белой ведьме, хотя пока молчал об этом, но может приберёг на потом.

И Рэтар видел как взвился тан, сделживая гнев, смешанный со страхом за Милену. И это тоже было понятно.

— Сейчас я не могу сказать, кто именно всё ему докладывает, но это или Зеур, или Элгор, — Рэтар напрягся, — или Тёрк.

— Элгор? Тёрк? — переспросил Роар не веря в услышанное. — Тёрк? Ты подозреваешь Тёрка? Он тебе больше тебя самого верен, разве нет?

— Пока так, — заключил феран.

— Почему так? — не унимался тан. — В чём причина?

Рэтар вздохнул:

— В наложнице. В Шере.

— Она умерла не так, как ты сказал великому эла, — озвучил догадку митар.

— Да.

— В Трите? Когда от меня что-то скрывали. После того случая с камнем и Найтой?

— Да, — подтвердил все его предположения феран.

— Хэла? Её убила Хэла? — нахмурился митар и Рэтара вывернуло наизнанку.

Он отвёл взгляд от тана, стиснул себя, потому что знал, знал, что такое возможно. Когда скрывал смерть наложницы, причиной было не только желание попробовать прижать Шерга, но и защитить Хэлу от несправедливого осуждения, которое вот оно, сразу вылезло наружу, да и от кого — от человека, который чёрную ведьму ценил и уважал, казалось, знал очень хорошо, но тем не менее всё равно обвинил. Что говорить о простых людях?

— Ей свернули шею, Роар. И Хэла здесь не при чём, — спокойно ответил феран. — О её смерти знали я, Элгор, Тёрк… Хэла, из-за зова теней. Зеур, потому что ему отнесли тело. И тот кто убил.

Тан явно устыдился своего предположения о вине чёрной ведьмы, задумался.

— Кто её убил?

— А вот этого я не знаю, — ответил Рэтар. — Точнее у меня нет доказательств, кроме пустых ничем не подкреплённых слов.

— Но ты знаешь кто? — вскинулся, не унимаясь, Роар.

— Скорее всего.

— Почему мне не сказали? — спросил митар и этот вопрос вывел ферана из себя.

— Потому что сейчас я