— Где мой чемодан?

— Вон в той комнате. Может, у меня переночуешь, я один, а завтра поедешь. А? Хочешь. Сейчас покушаем.

— Нет, надо устроиться сегодня, а завтра уж я хочу с утра купить тетради.

— Гляди, еще наживешься в общаге своей. — Борис принялся закрывать дверь на ключ. — А что ты ничего не спрашиваешь о ней?

— А что спрашивать? Ничего нового, — спокойно и с долей иронии отвечал Волгин, перекладывая чемодан из одной руки в другую.

— Но ты-то думал, что в первый раз она со мной не ляжет? Честно только. Конечно, когда она увидела мою великолепную грудь, все и решилось. Посмотри, какая волосатая и тут же — все! Она отвести взгляда не могла! Но я тебе скажу, до меня она многих имела, честно говоря: шлюха! Я, конечно, с ней больше встречаться не буду, не для меня такая.

Они, беседуя, вышли к центральному телеграфу. Потемнело; на улицах горели фонари; свет автомобилей рассеивал густую темноту над городом. Возле гостиницы «Националь» стояла девушка в коротенькой юбчонке и темной кофточке с длинными рукавами и кого-то ждала.

— Смотри, — сказал Волгин многозначительно. — Стоит!

— Обыкновенная шлюшечка. Если бы у нее еще личико было плохое, что бы она заработала? — цинично произнес приговор Борис и оглянулся.

В метро они остановились и поболтали еще немного.

III

В общежитие Волгин приехал поздно, около полуночи. Вахтерша, немолодая, заспанная женщина, кутаясь в теплую кофту и зевая, взглянула на студенческий и молча пропустила. В коридорах, несмотря на поздний час, группками стояли студенты и о чем-то судачили.

В комнате стояли две кровати, на них громоздились свернутые матрацы, белья он не нашел. На вахте та же самая немолодая женщина, зевая, не глядя на него, сообщила, что белье «милай, ты мой, получишь завтра у кастелянши».

Он не огорчился. Подумаешь, приходилось ночевать с целью экономии без белья в общем вагоне, на самой верхней полке. Он с легкостью, развернув матрац, бросился на кровать и, задрав ноги на спинку и положив руки под голову, уставился в потолок. Нет, что ни говори, а жизнь приобретает для него новое направление. Он вспомнил экзамены, как он шпарил по памяти целые куски из романа Льва Толстого, расположение к себе преподавателей.

Спать не хотелось вовсе, хотя и устал от сегодняшних событий. Он с брезгливостью вспомнил происшедшее в квартире Бориса.

Утром проснулся, все также лежа на спине, с занемевшими, заброшенными за голову руками, вытянулся, потрескивая суставами, и глянул на часы: семь часов.

В студенческой столовой на первом этаже, в тесном помещении с декоративными колоннами и легкими столиками на алюминиевых ножках завтракали всего трое. Он взял себе манную кашу с маслом.

После завтрака Волгин отправился на Моховую. В деканате толпились студенты первого курса, разглядывая друг друга, знакомясь.

Предстояла поездка в подшефный колхоз на уборку картофеля. Руководителем группы первого курса назначили Людмилу Октавиановну. Отъезд в колхоз «Первомайский» назначен был на третье сентября. Волгин с осторожностью поинтересовался у секретарши в деканате, когда выдадут стипендию, на что она ответила:

— «Колхозникам» сегодня и выдадут, остальные подождут.

Он получил стипендию, очень обрадовался, чувствуя себя настоящим богачом, купил мороженого и присел на лавку, что под липами. Он наблюдал за дверью своего факультета и ел мороженое, жизнь казалась удивительной. В колхоз так в колхоз, что тут такого, если необходимо. Как приятно радоваться каждой мелочи, находя удовольствие в любом занятии, чувствовать себя настоящим философом, тем Диогеном в бочке, которому завидовал сам Александр Македонский. За этими размышлениями и застал его Борис Горянский, неожиданно появившийся после обеда.

Он сразу приступил к делу:

— Как дела, Володь? Что такой грустный? В колхоз, что ли, собрался?

— А что я должен бегать и прыгать? Сижу, хлеб жую. — Он внимательно поглядел на Бориса, стараясь рассмотреть его лицо, пытаясь понять, что же произошло со вчерашнего дня. Но Борис с веселым видом принялся рассказывать о девушке, которую он вчера «прикадрил» возле «Националя», и уже успел переговорить с ней по телефону и назначить свидание.

— Постой, постой, а что же Таня? — озадаченно спросил Волгин.

— А что Таня? Ничего Таня. Ты думаешь, я ей что-то должен?

IV

Кандидат филологических наук Людмила Октавиановна Самсонова имела репутацию человека, знающего цель, к которой надо идти и идущего к ней с целеустремленностью Наполеона или героического Павки Корчагина. Она была женщиной своего времени: умной, красивой, строгой в отношении с мужчинами, партийной, знавшей толк в людях, правильно оценивавшей собственные возможности. Ей исполнилось тридцать три года. Была замужем, но мужа никто из сослуживцев не видел. Активно готовилась к защите докторской, занималась общественной работой.

Третьего сентября она явилась на сборный пункт к высотному зданию МГУ, одетая в длинную толстую, серого цвета юбку, затянутую в талии, и такую же толстую шерстяную кофту и грубые ботинки.

Волгин заметил ее издали и поздоровался.

— Здравствуй, Володя, — сказала просто она. Самсонова уже всех ребят и девушек в студенческой бригаде знала по имени, и здесь, на работе, с ними она была на «ты». — Ты что ж один? Не обзавелся друзьями?

— Нет пока еще, — ответил Волгин и залез в автобус. Ее внимательный взгляд скользнул по нему с головы до ног. Он присел у окна. Людмила Октавиановна карандашиком ставила галочку напротив фамилии прибывавших.

Он и не заметил, как тронулся автобус.

Часа через два они приехали на место. Колхоз «Первомайский» находился недалеко от Истринского водохранилища.

Было три часа дня, когда студенты устроились по своим местам и отправились обедать бесплатно в колхозную столовую.

После обеда она позвала студентов к себе, разбила их на «пятерки», назначила командиром одной из пятерок Волгина.

Первое, что сделала Людмила Октавиановна: убралась в своей комнатушке, разложила вещи. Она задумалась о муже, полковнике государственной безопасности, о своей жизни. Она дала в свое время себе слово: никаких связей на стороне с мужчинами! Как только выясняется, что существует интимная связь у какого-нибудь успешно идущего вверх ученого или чиновника, лучший предлог подставить ему ножку — написать об этом анонимку. Затем она вспомнила Волгина и почувствовала, почти физически ощущая, что все у нее катилось по плану именно до тех пор, пока не встретила человека, который мог ответить на ее чувство. Как только Самсонова увидела его на экзамене, она стала замечать за собой, что постоянно думает о любви, и поняла, что никогда не любила, а ее жизнь с мужем, который месяцами пропадал в командировках, к любви