Монтевидео, Уругвай. Камино Карраско. 14 июля 2017 года

Понедельник — день, несомненно, тяжелый, и даже на другом конце земного шарика, в Латинской Америке — где перевернуто вверх ногами все, что только можно (например, когда у нас зима — у них это лето) — исключений не бывает…

Я просыпаюсь ровно в шесть. Привык уже. Если посмотреть в окно моей квартиры — может взорваться мозг: такое ощущение, что ты в спальном районе столицы нашей Родины Москвы. Все тоже самое — серые многоэтажки, мусорные контейнеры, грязные дворы, стоянки машин на бывших газонах, спешащие люди. Но я не в Москве. Я — в Уругвае…

Почему здесь? Да сам не знаю… во многом я оказался тут случайно. Мне надо было оказаться от Европы как можно дальше, причем неважно, где — просто, подальше. Я стоял в аэропорту и выбирал рейсы. Так получилось, что взгляд мой пал на Монтевидео и сразу сложилась словесная ассоциация. В свое время, один из первых романов, которые я прочитал — был «Ангел смерти из Монтевидео» Жерара де Вилье. Это была тоненькая книжица, изданная узбекской фирмой Фонд, которая приобрела права на всего Жерара де Вилье на все страны СНГ (помните еще, что такое СНГ?), каким-то чудом, она уцелела в пожарищах Грозного. А так как читать было особенно нечего, мы и зачитывали ее — до дыр. И кто бы мог подумать, что двадцать лет спустя — я окажусь в Монтевидео…

Квартира это не моя, снимаю. Двести долларов в месяц. Это не много, но и не мало — так, нормально. Но по меркам моих сегодняшних доходов — мало, однозначно. И я еще не решил, осяду я здесь или нет. Так, живу, как придется.

Дверь я укрепил за свой собственный счет, но ко мне вряд ли кто будет вламываться. Потому что эта спалка — квартал не для бедных. В Латинской Америке своя специфика — государство почти нигде и ничего не строило — строили сами люди. И у людей, если они бедны, есть возможность поселиться в трущобах — в Аргентине, например, они называются неблагополучным для русского уха словом «бища». Кстати, трущобы — это не то, что мы представляем по фильмам из Африки, просто это нахаловка, самострой. Дома, возведенные из кирпича, даже многоэтажные — но очень тесно, без проекта, без канализации и без каких-либо нормальных житейских благ — ненормальные есть, например электричество ворованное. Там все просто — купил кирпичи, раствор и строй. Климат мягкий, утеплять не надо, некоторые дома даже стекол никогда не имели — просто ставни. А если ты купил квартиру в многоэтажке — значит, у тебя по-любому были на нее деньги. И ты — человек отнюдь не бедный. Вот и тут — несмотря на затрапезность самого района с русской точки зрения — здесь живет уругвайский средний класс.

Пицца у меня осталась со вчерашнего дня, завариваю крепкий кофе, чай здесь не пьют. Вместо чая тут мате, чисто латиноамериканский напиток, который нужно пить через трубочку, потому что мате в той концентрации, как заваривают тут — портит зубы. Но я не пью мате — я пью привычный крепкий кофе. Пока стынет — а я горячий не люблю, не вижу смысла хлебать обжигающее, безвкусное варево — проверяю оружие и бронежилет. Бронежилет у меня — скрытник, заказной, с повышенной площадью защиты, остановит винтовочную пулю. Автоматический пистолет — тоже лучший в мире на мой взгляд. Иначе нельзя — мы с деньгами дело имеем. С большими деньгами…

Наверное, лучшее оружие ближнего боя сейчас — это автомат HK MP7, он состоит на вооружение практически всех НАТОвских спецназов, начиная от морских котиков и заканчивая… да хрен знает, кем заканчивая. Но немцы почему-то не выпускают на рынок гражданскую версию — по их словам это оружие «слишком опасно». В общем-то, верно, но есть способ обойти. Берете FN5-7, бельгийский пистолет, выпускаемый под схожий по идеологии патрон 5,7*28. В Штатах — его называют «убийца полицейских», так как он прошивает стандартные бронежилеты. Покупаете к нему несколько магазинов на тридцать патронов — не сорок, как в НК, но тоже ничего. И — израильский обвес KROS специально под эту модель пистолета — он превращает пистолет почти в пистолет — пулемет. Есть передняя рукоятка, приклад, можно ставить фонари, прицелы. Только автоматического огня нет — но он далеко не всегда нужен. На край — автомат у меня в машине. Зачем? Я же говорю — с деньгами дело имеем…

Уже одетый, и с оружием в рюкзаке — пью кофе, мрачно смотря на дом напротив. Ну, чистый же подмосковный спальник, зачем я тут поселился? Ностальгия по Родине, что ли замучила? Так мог бы и уехать. Но нет же…

Ладно.

Одеваюсь, спускаюсь вниз. По пути здороваюсь с соседкой… она аргентинка, сбежала сюда от бардака в ее родной стране, и явно намекает в последнее время, что одной ей скучно. Но я отделываюсь улыбками и вежливым «хола», что значит «привет». Не хочу. Просто ничего не хочу. Ни-че-го.

Машина моя — стоит в ряду других, как и у всех — колесами на газоне. Газон здесь — понятие относительное, как и в России. И слишком много мусора — тоже, как и в России…

Это снова я, Александр Беднов. Когда-то меня кликали Удмуртом, да и имя у меня было другое, но это было относительно давно. Теперь — я гражданин Швеции. Долго рассказывать, как так получилось… не без помощи наших спецслужб, так сказать. Я влился в поток отъезжающих за рубеж в поисках лучшей жизни — и прижился там. Думаю, таких как я — немало…

Крайние три года — жизнь моя пошла кувырком, началось все с операции против сомалийских пиратов — оказавшихся инструментом в руках ЦРУ США. Закончилось — в Болгарии, где исламские экстремисты вырезали семью министра внутренних дел Болгарии — в чем есть и косвенная моя вина. Между этими странами — были и Албания, и Украина, и Турция и Болгария. И практически везде, где я был — дело заканчивалось кровавой баней.

В Албании — вырезали цыганскую банду, человек сорок. Это американцы сделали, потом мы тоже многих перебили. В Одессе обезумевшие от крови бандиты — бывшие бойцы АТО — устроили в городе террор, больше десяти человек погибло, погибли оба моих напарника и я едва не погиб. В Турции — с большой кровью удалось предотвратить еще более масштабный и кровавый террористический акт по типу