— Народ говорит, теряем мы предания народные, баба Яга — и та пропала... — несмело пожаловался Вещий Олег, кося черным глазом.

— Все бы их кто из луж вытаскивал, — вздохнула Яга, отмахиваясь небрежно. — Много дел было в последнее время, но я тоже соскучилась за Тридевятым. Только поить-кормить-укладывать не буду, даже не проси. Зря я что ли отрицательный персонаж? Советом помогу, не вопрос. Это по моей специальности.

Чай был крепкий, горький. С кардамоном и гвоздикой.

— Кого отправила? Царевича? Как же он подвиг совершит, коль ты ему коня богатырского не присоветуешь?

Яга покачала головой.

— Нет, дурак был это. Сказал, ему и жар-птица не нужна — наверное, он про награду и не слышал. Ну, что с него взять, коль дурак. Дурью маялся — счастья искал.

Вещий Олег тихо каркнул себе под клюв. Странная она, эта Яга. Недавно в их краях, но совсем будто неправильная.

— Ты злая. Зачем же за такое в небо отправлять?

Яга хмыкнула и отсалютовала чашкой.

— Ну, искал ведь — пусть и поищет. В другом месте. Там, где приземлился, например. Я ему — не счастье.

И сердито спрятала кривой мясистый нос в чашку. Вещий Олег удивился даже, хотя и жил на свете сто лет без трех недель. За что тут сердиться-то?

— Конечно, не счастье, красна девица ему счастье, Яга! Ты-то при чем?

Яга рассмеялась и пролила чай на курьи ножки. Избушка нервно переступила. До слез Яга рассмеялась.

— Ох, прости, избушка, не удержалась... Прям вспоминаю того психолога...

— Это кто такой?

— М-м... психологи — лекари человеческих душ, что ли. В том, другом мире, их тьма-тьмущая. Говорят, будто психологи — это бывшие ведьмы. Сказал такой психолог мне, будто я — старуха с лицом девочки. А тут наоборот получается... Это даже весело. Нет, Олежка, с добрыми молодцами я завязала не из-за возраста. Перевелись богатыри, понимаешь, по эту сторону от флюгера и по ту. Если, вообще, были. Ну, да это неважно...

И Яга продолжила попивать остатки чая, вглядываясь в туман мечтательно, как ни в чем ни бывало. Вещий Олег отлетел на еловую лапу и взмахнул крыльями, устраиваясь поудобней.

— Кикиморе и Лешему привет передать?

Яга кивнула задумчиво.

— Загляну к ним вечерком. Добрые -- это ж слово только, Олежка. Людям плевать по большому счету — кто злой, а кто добрый. Каждому нужны только его проблемы и радости, а ты не вписываешься, да и как может быть иначе? Ну, может, пара людей еще впишется, но решающий фактор тут вовсе не "добрый/злой". Мораль какова? Функцию социальной ячейки выполняй, и будет тебе счастье. Остальное — туман войны. Функция бабы Яги в Тридевятом царстве какая? Правильно. Пугательная. Ну, еще помочь иногда. Так, время от времени, чтоб не привыкали. Лес беречь, опять же. Есть нарекания?

Вещий Олег ничего не понял, но со знанием дела покрутил своей большой головой с увесистым клювом. Значит "нет нареканий". Яга кивнула победно.

— Так что уровень моей неположительности в пределах нормы. Мой дом — моя крепость, как говорят англичане, и да не войдет в нее нечестивый. Хотя кошка Мег с тобой бы согласилась насчет того, как я зла и плоха.

— Это пятнистое недоразумение? — оживился Вещий Олег. — Когда я летел к тебе, она цеплялась за ветки ивы над рекой Смородиной. Наверно, уже утопла... Зачем тебе такой дурной кот, Яга? Завела бы нормального.

— Эх... если бы... Но своего кота я завести не могу, Мег же не переживет мук ревности, а если она не переживет, то тетя Иоланта не переживет, а этого, в свою очередь, я не переживу, потому что надо будет искать новую комнату на съём, а другого такого дешевого варианта не найти. Значит, придется больше работать, и не видать мне тогда речки Смородины...

Ворон засобирался. Поточил лясы с Ягой, мяска наелся, пора и честь знать.

— Полечу посмотрю, что с твоим котом.

— Бывай, — помахала рукой Яга. — Да ничего с ней не случится, Мег неубиваемая.

так мог выглядеть флюгер-артефакт. примерный принцип его работы: при повороте флюгера дверь, при которой он висит, открывается в другую локацию. но, так как позднее избушка приобретет собственное сознание, она сможет двери эти менять по собственному усмотрению.

2. Иван-дурак и Иван-царевич

Я безнадежно влюблен в паруса, В скрип башмаков и запах