Подбородок моего брата напрягся, а ладонь полностью охватила рукоять ножа. Великий друг Цезаря Антоний был одним из наших предков, и слова Тиберия прозвучали как оскорбление.

– Моя династическая линия погибла вместе с моим сыном, – уныло и монотонно продолжал император. – В результате преемственность оказалась под вопросом, и старые болтуны-сенаторы опасаются новой гражданской войны, если мы не сделаем все быстро и правильно.

– Мой император, сенаторы мудры, – негромко заметила мать. – Преемственность – вопрос величайшей важности.

– Да не собираюсь я завтра умереть! – взорвался Тиберий, и мне показалось, что его гнев обратился в дым и поплыл по залу, потом император испустил еще один тяжелый вздох и ссутулился в кресле. – Агриппина, я принял решение. Несмотря на наши с тобой разногласия, муж твой был моим племянником, а я любил брата – его отца – больше всех на свете. Германик умер, но я не допущу, чтобы ваш род угас в безвестности. В конце концов, вы принадлежите дому священного Цезаря. Я уже поведал сенату о своих намерениях. Твои старшие сыновья Нерон и Друз будут назначены моими преемниками вместо моего сына, и, прежде чем ты спросишь почему, я кое-что объясню тебе. Мне известно, что ты меня не любишь и не доверяешь. Я питаю к тебе примерно такие же чувства, пусть и в меньшей степени. Но ты никогда не скрывала своих взглядов и, несмотря на взаимную неприязнь, по-прежнему относишься ко мне как к своему императору и дальнему родственнику. За четыре года в столице ты ни разу не вступала в заговор против меня и не искала встреч с моими врагами. То же верно и в отношении твоих детей. Среди моих приближенных… – взмахом руки Тиберий обвел безымянное собрание в зале, – есть такие, которые притворяются моими лучшими друзьями и соратниками и в то же время интригуют против меня, полагая, что я ни о чем не догадываюсь.

Внезапно послышалось громкое бульканье, и все взгляды метнулись в направлении звука. Молодой мужчина в богатой тоге начал дергаться и задыхаться, а по белоснежным складкам его одеяния поползли алые пятна. Префект претория Сеян со спины перерезал мужчине шею мечом, затем аккуратно обтер клинок о ковер и сунул в ножны. Тем временем несчастный придворный повалился на пол, в алую лужу.

Мне стало дурно. Воздух наполнился запахом крови, и ее сладковатый привкус не могла заглушить даже вонь от испражнений несчастного. Но ужаснее запаха и всей сцены было понимание того, что на моих глазах у человека отняли жизнь. Отняли жестоко и хладнокровно. Не помню точно, но вроде бы меня вырвало.

В первый раз я видела, как гибнет человек, но далеко не в последний.

А вот Калигулу, сидящего рядом со мной, занимал, как ни странно, не окровавленный труп, а темный убийца позади него. По лицу брата я поняла, что он запоминал все нюансы мимики префекта до последней мелочи.

Потом заговорил как ни в чем не бывало император, и моя мать вновь обратила на него все свое внимание.

– Видишь ли, – смиренно пояснил Тиберий, – скорее я доверюсь надежному врагу, чем ненадежному другу. Нерон будет моим первым преемником, а Друз – вторым.

– На тот случай, если один из них погибнет, – без выражения произнесла наша мать.

Преемники умирают по множеству причин, и вряд ли матери понравилась идея императора, навлекающая на ее сыновей смертельную опасность.

– Агриппина, однажды меня уже застали врасплох. Сейчас ты даже не пытайся спорить. Думай только о том, какую честь я оказываю твоим детям. В любом случае дело сделано. Мне не нужно ни твое разрешение, ни одобрение. Я просто сообщаю тебе о том, что решил.

Нерон и Друз уставились на императора в немом изумлении. Только представьте, каково это – узнать, что ты выбран из огромного числа с равными или даже бо́льшими, чем у тебя, правами и назван наследником целого мира! Но я могла думать только о том, что чувствует сейчас младший из моих братьев.

Пока император беседовал с матерью, я повернулась к Калигуле и краем глаза заметила, как Сеян щелкнул пальцами и рабы утащили труп, оставляя на мраморном полу блестящую дорожку из крови.

– Почему их, а не тебя? – прошептала я.

Мой брат, уже позабывший о ноже у себя на поясе, обратил на меня непонимающий взгляд:

– Прости – что?

– Почему Нерона с Друзом выбрали, а тебя нет? Если император для надежности хочет иметь не одного преемника, а двоих, то трое было бы еще надежнее.

Калигула на секунду нахмурился, и потом его лицо озарилось улыбкой.

– Ливилла, Друз и Нерон – мужчины. Одному из них шестнадцать, а другому семнадцать. Скоро их назначат трибунами в армию. Они уже готовые преемники. А мне, не забывай, всего одиннадцать, и в глазах государства я еще не стал взрослым.

Он рассуждал об этом со спокойствием, которое не укладывалось у меня в голове, и я продолжала допытываться:

– Разве тебе не обидно?

– Наоборот, сестренка, – ответил он едва слышно, и мы, покинув кушетку, отошли в сторону, подальше от чужих ушей. – Не переживай! Я совсем не завидую неожиданной удаче Нерона и Друза: более того, я не хотел бы оказаться на их месте. Императорский двор невероятно опасен, как ты, должно быть, и сама уже заметила. Братьям придется быть очень бдительными. Каждое их слово, каждый жест будут изучаться и обсуждаться. Только самые осторожные и ловкие люди выживут среди штормов и подводных течений двора.

Я перевела взгляд сначала на Нерона с Друзом, поглощенных беседой с императором (способны ли они на бдительность?), а потом на кровавую дорожку на полу – единственный след, оставленный римским аристократом. Префект Сеян вернулся на свое место в глубокой тени ниши и, сложив руки на груди, наблюдал за собранием.

– А вот за этим типом надо следить с удвоенным вниманием, – прошептал мне на ухо Калигула. – Он не остановится на пути вверх, пока не превзойдет самого Юпитера.

Я еще некоторое время изучала Сеяна, а потом оглянулась на брата, однако тот уже увлеченно беседовал о чем-то с Друзиллой. Тогда я повернулась к Пине, но и она была занята: прислушивалась к разговору о государственных делах, будто надеялась почерпнуть что-то полезное для своих интриг на вилле. Я оказалась предоставлена самой себе, и делать мне было решительно нечего. Оставалось лишь смотреть на престарелого властителя, который мгновением ранее сделал моих братьев своими наследниками, да на Сеяна. Тот так слился с тенью, что казался сотканным из мрака.

И на меня внезапно вновь накатил ужас.

Последующие годы потекли на удивление быстро, несмотря на поселившийся в нас страх вмешательства в нашу жизнь императора или префекта претория. После того как старый Тиберий назначил моих братьев преемниками, мать сделала все, чтобы Нерон и Друз как можно скорее уехали в армию трибунами. Даже далеким от нашего семейства людям было понятно, что так она старалась уберечь сыновей от опасностей придворной жизни. Однако я не видела в этом большого толка: если нашего отца в самом деле отравили по приказу императора, то расстояние не играло роли, ведь он служил тогда в Сирии! Тиберий не был в восторге оттого, что двое его новых преемников уехали из города буквально через месяц после объявления о его решении, но не мог же император критиковать молодых римлян за то, что они следуют традиционной карьере cursus honorum – «путь чести»!