Единственное, что утешало в перерывах между очередным увольнением и папиным поиском себя, он ограничивался одним населённым пунктом.

Отец просто увольнялся из одной организации, устраивался в другую, опять увольнялся и впадал в депрессию. И так по кругу, пока не находил новое место, которое, как он говорил, то самое.

Но в последний раз папа с чего-то решил, что всему виной город, в котором мы живём. Мол, он проклят, и поэтому отцу не везёт. Мама всегда молча во всём поддерживает отца, поэтому согласилась на переезд, а вот я…

Мне безумно не хотелось переходить в другую школу накануне выпускных экзаменов. Я слёзно умоляла родителей подождать с переездом хотя бы четыре месяца, но отец оказался непреклонен. Он выставил на продажу наш дом, который достался ему от бабушки с дедушкой, и очень быстро нашёл покупателя.

Более того, папа даже не удосужился лично посмотреть новый дом, лишь попросил продавца снять видео. Сказал, что все сейчас так делают, в этом нет ничего страшного. Я только молча вздыхала и поражалась слепоте своих, окрылённых скорыми переменами, родителей.

Зато теперь у моего отца нет времени на депрессию. И на поиск новой работы тоже. Все силы уходят на ремонт канализации и проводки, потому что стены ему на видео сняли. А вот о других проблемах предпочли умолчать.

А ещё наш новый дом находится на приличном расстоянии от школы, на самой окраине города. И автобус в эту сторону ходит только дважды в день – утром и вечером, поэтому возвращаться мне приходится пешком. Дорога занимает целый час, а ноги гудят, когда я переступаю порог дома.

Громкий хлопок сотрясает стены и заставляет меня зажмуриться.

– Блин, Тимка, Надька пришла, – слышу заговорщический, но довольно громкий шёпот в соседней комнате.

Медленно ступаю по деревянному полу и прохожу в кухню. Дима стоит на кухонном столе и пытается прилепить что-то к потолку, а второй брат дёргает ручку двери, ведущей в мою комнату. Видимо, её он закрыл с такой силой, что стены дома чуть не обрушились на мою голову.

– Что здесь происходит? – произношу строго. Несмотря на маленький рост, у меня очень сильный голос, и братья вздрагивают от интонации, с которой я к ним обращаюсь.

– Ничего! – Димон спрыгивает со стола на пол и отскакивает от меня на приличное расстояние.

Боится.

Но я подозреваю, так продолжаться будет не долго. Эти два брата-акробата уже почти догнали меня по росту, а что будет дальше?

– Что ты там дёргаешь? – фырчу на Тима, который словно приклеился к дверной ручке.

– Н-ничего! – да эти близнецы другие слова знают? – Во-о-от! Дверь перед тобой открыть хотел.

Брат взмахом руки указывает на мою комнату и уносится прочь вслед за Димкой.

Я медленно прохожу в спальню и от неожиданности роняю рюкзак на пол. Глухой звук заполняет пространство, а я цепенею от шока. Здесь случился Армагеддон?

Осматриваю стены своей небольшой комнаты. Создаётся ощущение, что сюда пробрался вор. А точнее воры, потому что я уверена – преступников было двое.

Учебники, которые были аккуратно расставлены на полке, разбросаны на полу в разные стороны. Кровать абсолютно пуста, зато рядом лежит матрас, чуть в стороне – постельное бельё. Опять батут из моего матраса сделали, изверги мелкие.

– Ах вы!.. – я выбегаю из комнаты и мчусь на поиски этих двоих засранцев, но дверь в их комнату захлопывается буквально перед моим носом.

Колочу в дверное полотно, выкрикивая в адрес двух малолетних сорванцов разнообразные проклятия. Блин, им же уже по десять лет, а ведут себя как пятилетки. Ещё и надо мной потешаются, что я ростом не вышла, на их ровесницу похожу.

– Я хотя бы ростом не вышла, а вот вам двоим не помешало бы отрастить себе хоть немного мозгов! – кричу, в очередной раз, ударяя кулаком по двери.

Терпеть не могу, когда кто-то берёт моё. А братья, будто специально то и дело роются в моих вещах, но сегодняшняя выходка – это просто апогей их фантазии. Надеюсь.

– Надя! – возмущённый голос матери достигает моего слуха, когда я в очередной раз заношу сжатую в кулак руку для удара по дверному полотну.

Женщина возмущённо барабанит пальцами по косяку двери. Рыжие волосы собраны в гульку на макушке, а губы сжаты в тонкую линию. Она смотрит на меня сверху вниз и хмурит тонкие брови.

– Мам, я…

Братья однозначно не правы, но расстраивать мать нашими разборками не хочется. По всему видно, что она и так на взводе.

– Прости, я… вспылила…

Опускаю руки по швам и смотрю на родительницу.

– Вроде бы взрослая, а ведёшь себя, как… – она окидывает меня презрительным взглядом и морщится. Приплыли.

– Прости, – я поджимаю губы. Мне не приятен её снисходительный взгляд и недовольное фырканье в разговоре, но я терплю.

Я стараюсь не вступать в конфликты с мамой, хоть иногда и очень хочется. Во-первых, меня приучили уважать старших, а во-вторых, я прекрасно понимаю, что маме и без моих истерик не сладко живётся. Новый дом, безработный муж, который находится в вечном поиске своего призвания, и трое детей на шее – отличное комбо для того, чтобы жизнь сорокалетней женщины не казалась мёдом.

– Лучше помоги мне на кухне, довари борщ, а мне нужно дошить новый заказ.

При упоминании о первых клиентах в малознакомом городе, губы матери расплываются в улыбке. Ей нравится её работа, а ещё возможность чувствовать себя важной и нужной.

– Конечно, мам, – я покорно иду на кухню, надеваю фартук.

Пока вожусь с борщом, не замечаю, что время приближается к четырём часам дня. Вот засада – у меня консультация по химии через час, пора выдвигаться.

Самое неприятное, что поесть я толком не успеваю, лишь перехватываю на ходу кусок хлеба со сладким чаем, и выбегаю из дома, напоследок предупредив маму об уходе.

Как по мне, лучше бы дополнительные занятия по подготовке к ЕГЭ проводились сразу после уроков. Тогда мне не пришлось бы ходить туда-сюда. В моей прежней школе