«Если раньше он мог нести две сумки с ингредиентами, то сейчас несет мудрое, доброе, вечное, никому не нужное! И бред по субботам!», ― записала я, чувствуя, как от нервов дрожат руки. Перо коснулось моих губ. Я нервно расстегнула ворот рубашки.

«Иногда забывает, куда и зачем шел. Чаще всего это происходит возле туалета», ― мучилась я, напряженно кусая губы и перо. Мне было душно и зябко одновременно. Противные часы тикали, отмеряя время экзамена. Ректор спал, клюя носом, остальные увлеклись разговорами, даря мне драгоценные минуты на подготовку.

«Мечтает тряхнуть стариной, но старина уже не тот. Шоркает тапками. Пердит в присутствии родственников. Забывает мыться и не подозревает, что его носки похоронят вместе с ним и закроют саркофагом!», ― записала я, вспоминая одного мерзопакостного старикана, из―за которого моя мать была лишена наследства.

Через пять минут я иссякла. До конца экзамена осталось две минуты. Меня холодным одеялом накрывала паника. Я пыталась переписать все на чистовик. Получалось как―то негусто!

― Шарик, ― взмолилась я, поглядывая на комиссию, обсуждающую будущую передачу Академии. ― Я прошу тебя… Помоги… Мне бы хоть троечку…

― Помочь? ― послышался тихий шепот. Во млечном мареве сферы черными прожилками стал проступать маленький комочек тьмы. На меня смотрели светящиеся белые глазки. Нечто улыбалось мне противной улыбочкой, пока я уцепилась за последнюю надежду сдать этот дурацкий экзамен.

― Дай―ка подумать… Почему бы и нет! Только вот в обмен на маленькую услугу! ― заметил комочек тьмы.

― Что ты предлагаешь? ― опасливо спросила я, боясь, что мой шепот услышит кто―нибудь из комиссии. Маленькая черная клякса выглядела забавно, особенно, когда строила задумчивую рожицу.

― Освободи меня, ― послышался жалобный голосок. На меня посмотрели очень грустные глазки, с белыми и черными точками. ― Мне очень плохо и грустно… Я хочу посмотреть мир… Представляешь, я сижу взаперти уже много―много лет… Один ― одинешенек. Меня все лапают руками без разрешения. Даже там, где я не позволял меня трогать!

Я отдернула руку, видя, как грустные глазки проследили за моей рукой, становясь еще больше и грустнее. Он напоминал маленького черного паучка, скромно  ковыряющего лапкой в лапке.

― Ну пожалуйста, ― послышался умоляющий голосок. ― Когда я тебе помогу, ты просто случайно толкни локтем шар и все… Я тихонько просочусь под плинтус… Тебе―то терять нечего. Экзамен тебе уже поставят, останется только дождаться диплома…

Я нерешительно смотрела на тьму. Глазки ее дрожали, расширившись так, что у меня сердце дрогнуло.

― Или у тебя сердца нет?― всхлипнул темный клубочек, а его черные губки задрожали.

Самый трогательный  в мире комочек смотрел на меня умоляюще.

Я украдкой подглядываю на комиссию.

Половина из них уже  клевала носом. Закусив губу, я представляла выговор за «преступный сговор с сущностью низшего магического порядка» и мою объяснительную про жалобные глазки.

― Тебе пятерочку, а мне под плинтус, ― предложили мне, доверчиво сложив лапки на груди.

― Четверочку, ― прошептала я, боясь потревожить покой сонного ректора. ― Но только с минусом…

― Сделка? ― предложил страдалец, утерев лапкой нос. ― Тебе четверочку, мне свободу…

― Договорились, ― согласилась я, понимая, что вылететь из Академии со справкой в мои планы не входит. ― Только тихо… Договорились?

― Идет, заюшка, ― послышался голосок.

Я не поняла, как умудрилась внезапно встать во весь рост, грюкнув стулом и замереть. В ушах послышался противный звон. Перед глазами встал сероватый туман. Я что―то говорила. Мой рот открывался и закрывался, но я не слышала звуков своего голоса. Зато их прекрасно слышала комиссия.

Что―то мне подсказывает, что я их куда―то посылаю… Их лица расплывались перед глазами. Я пыталась остановиться, но уже не могла.

Хрустальный шар внезапно пошел трещинами в моих руках. Комиссия вскочила с мест.

Дымящийся шар нагревался так, что держать его стало невозможно. Я дернулась, выронив шар и разбив его вдребезги об пол. Меня покачнуло. Я споткнулась о стул и упала, видя, как из шара вырастает черная полупрозрачная тень, напоминающая драконьи газики.

Звуки вернулись так же стремительно, как и закончились. Я пыталась отползти подальше от этой зловещей тени…  Одно молниеносное движение тени и вся комиссия легла, как подкошенная!

Я пыталась возразить, что мы так не договаривались, но просто открывала рот, как рыба…

Увязать жалобные глазки и кровожадную тьму у меня никак не получалось. Поэтому я отползла в дальний угол.

― Все мертвы? Точно? ― послышался низкий мужской голос. ― Вот теперь можно немного порассуждать о принципах добра и зла, поговорить о моем трудном детстве, о мотивах мести, о плохом характере и так далее, и тому подобное…

На полу лежал мертвый ректор и комиссия.

― Ты убил ректора? ― опешила я, забившись в угол.

― Ах, да, ― послышался голос тьмы, а безвольная рука ректора поднялась, объятая темной дымкой и поставила мне мою четверочку. Посмертно…

С прорицанием у меня все в порядке, а вот с дальновидностью как―то не очень. При мысли, что у меня огромные неприятности, я нервно сглотнула. 

― А к―к―как же «под плинтус»? ― робко спросила я, все еще не веря своим глазам.  

Под столом комиссии лежал труп ректора. Передо мной в сгустке тьмы парила моя справка о сдаче государственного экзамена.  

― А как же тихонечко?

― А я и не шумел, ― насмешливо произнесла тьма, нависая надо мной и протягивая ко мне что―то похожее на руку, окутанное темной дымкой.  Я

 всю жизнь была трусихой, поэтому сжалась и закрыла голову руками. 

Мне снился выпускной, на котором мы договорились поставить пьесу «Похотливый старый ректор». Однажды к нам попала книга из другого мира, в котором, видимо, тоже есть магия. У ректора был гарем из трехсот учениц. Зомби, эльфы, какие―то девушки с крыльями, демонессы, все остальные и отличница, которая по любви. У меня в пьесе было всего два выхода! Первый ― сцена с ректором, которому я сдаю экзамен. А второй ― на поклон со всеми остальными.

― О, седое похотливое чудовище! ― заявила я пафосно, отбиваясь от  дряхленьких полномочий, которые хотели отметиться в моей студенческой биографии. Зрители сидели в зале, затаив дыхание.  ― Уберите свои грязные руки! Ваш дряхлый волшебный посох меня не интересует!