Через пару кварталов Вадим Георгиевич остановился возле одного из дорогих ресторанов, зашел внутрь, заказал триста граммов коньяку и тушеное мясо с грибами в горшочке…

* * *

А началось все больше года назад. Без звонка в оффис пришел Паша — молодой парень двадцати с небольшим лет, попросился к Вадиму в кабинет — поговорить по душам. Показывал исколотые руки, жаловался на соседа, который хочет отобрать у него квартиру в центре и дает деньги на наркотики. Как только Вадим услышал, где находится квартира, он, как настоящая борзая, сделал стойку, стал крайне любезен, хотя по всему было видно, что Паша и сам хорош — малый подонковатый и ничего святого у него в жизни нет.

Квартира принадлежала его деду, генералу армии.

Дед умер еще десять лет назад, а Паша жил тогда вместе с бабкой — родители заколачивали деньги где-то в Иране. Потом они погибли там во время землетрясения, а два года назад умерла от сердечного приступа бабка, и Паша остался круглым сиротой. Так как ничего в этой жизни делать он не умел и не хотел, стал Паша потихоньку распродавать дедово имущество, благо скоплено им было немало. Вместе с дворовыми пацанами Паша крепко подсел на героин. Особенно хорошо ему жилось, пока были дедовские ордена и бабушкины драгоценности. Потом ордена и драгоценности кончились, и дела пошли хуже. Он взялся за мебель, посуду… В общем, тогда Паша попросил выставить его квартиру на продажу, а взамен подыскать ему что-нибудь подешевле, попроще, чтобы потом всю оставшуюся жизнь можно было жить весело и беззаботно. При этом он заломил фантастическую Цену в полмиллиона… Вадиму стоило немало трудов и нервов, чтобы привести клиента в чувство. «Поплющить» Пашу удалось только через полгода, когда малый окончательно убедился, что никто за эти деньги на его квартиру даже не посмотрит. Однако как только цена стала реальной для послекризисного времени, покупатели посыпались как горох. Один, из «новых», явно «авторитетный» человек, оказался особенно упертым. Он сразу сказал, что квартиру берет, и дал Вадиму аванс. Аванс авансом — деньги хорошие и душу греют, но с квартирой этой была такая морока! Она оказалась неприватизированной, а значит, нужно было время, чтобы оформить все бумаги, и без Паши тут ничего было не сделать, хоть убейся! А как с ним работать, если он с утра, едва глаза продрал, уже тянется за дозой? Потом выяснилось, что у него и ордер куда-то затерялся. Может, он его вместе с дедушкиными орденами барыгам сдал? Оставался только один вариант — оформить покупку через прописку. Именно так иногда в «Гаранте» приходилось оформлять неприватизированные комнаты в коммуналках. Покупатель прописывается, продавца — на «буферную» площадь, а уж потом — куда ему захочется, хоть на все четыре стороны!

Пока Вадим восстановил ордер, пока договорился с паспортисткой — за свои любезные, конечно, из аванса (клиент за все сполна отдал), — немало воды утекло. Упертый покупатель начал нервничать, грозиться. Вадим, конечно, как мог, успокаивал его — мол, еще пара деньков, и он сможет запустить в квартиру ремонтников, но тот уже ничего не хотел слушать и в конце концов, окончательно потеряв от ожидания голову, пригрозил: если через две недели сделки не будет, он грохнет обоих — и продавца, и его посредника.

Вадим, взяв у покупателя паспорт, отправился с ним к паспортистке, а по дороге зашел к Паше, чтобы забрать и его документы…

Паша долго не открывал. Вадим уже отчаялся барабанить в дверь, когда наконец послышались шаркающие шаги и щелкнул замок.

— Кто это? — спросил Паша, увидев Вадима Георгиевича. Он едва держался на ногах.

— Это же я! Паша, приди в себя!

— Ах, ну да! — наконец-то узнал его хозяин квартиры и поплелся к своему дивану. — Чего надо-то?

— Паспорт давай, приписное свидетельство, или что там у тебя? Военный билет?

— У-у-у! — Паша мотнул головой, давая понять, что ничего Вадиму Георгиевичу не даст, и повалился на диван.

— Я без тебя все сделаю. Со всеми договорился, всех подмазал, — сказал Вадим, стоя посреди пропахнувшей мочой и «травкой» комнаты.

— Не-а, не поеду я никуда, — неожиданно произнес Паша. — Мне тут хорошо. Давай обратно играй.

— Погоди, что значит — обратно? Уже все есть: и договор, и аванс выплачен. Что ты несешь, гаденыш? — Кравцов вскипел. — У тебя будут бешеные деньги и приличная хрущоба на «Щелковской»! Что тебе еще надо?

— Не пойдет! У меня здесь друзья, все чики-чики! — Паша с головой накрылся шинелью и затих.

— Ты что же, сука, под киллера меня подставить хочешь? — окончательно рассвирепел Вадим Георгиевич. Он подскочил к кровати, сдернул с Паши шинель, повернул парня к себе лицом, как следует тряхнул. — Назад не выйдет, парень! Где паспорт?

В ответ Паша только что-то промычал, и голова его безжизненно упала на грудь.

Вадим Георгиевич не удержался: дал ему пощечину, другую. Не помогло. Паша был в полной «отключке».

Кравцов обыскал парня, пошарил по карманам шинели, заглянул под подушку, рукой залез в щель между высокой спинкой и диванными валиками — ничего.

Он оглянулся, подошел к часам. Открыл створку. Из часов с шуршанием и треском посыпались тараканы. Вадим Георгиевич брезгливо поморщился. Переборов брезгливость, полез в механизм часов. Задел какую-то пружину. Часы тихонько тренькнули и пошли, с легкой хрипотцой выстукивая секунды.

Вадим Георгиевич заглядывал за отошедшие от стены обои, поднимал рассохшиеся паркетины. Обшарил комнаты, туалет, кухню. Паспорта не было.

Он стоял, растерянно озираясь, посреди кухни. «Ну все, влип!» — подумал он в отчаянии. Он представил себе двух отморозков, которые поджидают его в подъезде с двумя «дурами» в сумках — какими-нибудь там пистолетами-пулеметами. Поджидают и посмеиваются, зная, что он все равно никуда не денется — приедет к жене. У них неприятные лица, почему-то покрытые оспинами… Вот Вадим входит в подъезд, вот они достают из сумок уже взведенное оружие, выходят из темного закутка на первом этаже. Вадим в страхе кривит рот, пытается бежать, но бежать некуда… «Лучше уж я сам, — подумал он, — чем ждать, когда прикончат…»

Его взгляд упал на широкий кухонный подоконник. Вадим Георгиевич присел, увидел тонкую щель между кладкой и толстой доской подоконника. Пальцы в щель не пролезали. Он вынул из кармана расческу, осторожно провел ею. Расческа за что-то зацепилась. Он резко дернул ее на себя, и на пол упали паспорт и пожелтевший рваный ордер.

— Вот дерьмо! — произнес Вадим Георгиевич вслух, рассматривая ордер. Впрочем, ордер все равно всех проблем не решал: ответственным квартиросъемщиком по нему значился, естественно, еще Пашкин дед — генерал.

Вадим Георгиевич пролистал паспорт и сунул его вместе с ордером в карман. Потом прошел в ванную комнату и тщательно вымыл руки.

Уже захлопнув входную дверь и спускаясь по лестнице, он подумал, что с находкой паспорта его неприятности не кончились. Ситуация стала безвыходной. Вернее, из нее теперь был только один выход — криминальный. Вот скажите, что будет, если Паша действительно откажется ехать на «Щелковскую»? Везти его силой? Он поднимет шум. Сосед, как его там: Рашид, Бахтияр, Мусса? — наверняка ввяжется. Такой лакомый кусок из-под носа уходит! А что нужно сделать, чтобы шума не было? А вот что: Вадим Георгиевич получит выписанный паспорт с листком убытия, после чего Паша навсегда убудет в неизвестном направлении. Нет Паши — нет шума. Некому права качать. Сосед — Ряшид, Бахтияр, Мусса — спросит нового хозяина: где мальчик? А тот в ответ пожмет плечами. Сложный обмен был. Москва большая, страна большая… В общем, спускаясь тогда по лестнице, Вадим Георгиевич вдруг понял, что есть только один надежный способ довести эту чертову сделку до конца… И тогда он получит не только аванс, но и всю остальную сумму. Ему даже жарко стало от этих мыслей, прямо как сейчас, после ста граммов коньяку.