безмолвно взирая на город. Она вытянула руки, позволяя ветру трепать рукава одеяния. Кадиру хватило чутья замолчать. Позднее они поговорят о реликвиях, золоте и магии. Но сейчас все это исчезло из ее мыслей. Мир сложился в одну простую истину.

Она дома.

2

Мазен

Когда самый надежный слуга сказал Мазену бин Малику, что его старший брат вернется домой в первый час заката, он ожидал (вполне естественно), что старший брат вернется в первый час заката.

Омар никогда не возвращался с охоты утром, а дни он обычно проводил со своими ворами. Вот почему в тот момент, когда Омар распахнул двери спальни Мазена, тот как раз вылезал из окна. Когда Омар зашел внутрь, Мазен сообразил, что совершил серьезный промах, не учтя возможности раннего возвращения брата.

Он попытался увидеть картину глазами старшего принца: он, самый младший сын султана, одет как простолюдин и тайком вылезает из окна своей спальни в разгар дня. Когда его вот так поймали в прошлый раз, он был еще мальчишкой и изображал искателя приключений. Надо полагать, такой предлог не покажется столь же милым сейчас, когда его предложит мужчина двадцати двух лет.

Мазен кашлянул:

– Салам, Омар.

Одна бровь Омара выгнулась так, что лоб наморщился.

– Салам, Мазен.

– Как поохотился?

– Нашел обе цели.

Омар указал на свою одежду: вышитую тунику, заправленную в шаровары, подпоясанные ремнем с ножами. Серебряная кровь джиннов, заляпавшая его одежду, больше походила на мерцающую звездную пыль, а не на сгустки крови.

– Ты сверкаешь, словно луна, брат мой.

Мазен попытался улыбнуться.

– Хоть я и оценил твою лесть, меня больше интересует правда. – Омар закрыл за собой дверь. – Может, проще поговорить в доме?

– Но в доме так душно…

– Отец знает, что ты собрался улизнуть?

Мазен замер. Нет, отец, конечно, не в курсе. Если он об этом пронюхает (про любую из тайных вылазок Мазена), то навсегда запрет его в комнате. Безвылазно сидеть во дворце плохо, но безвылазно сидеть у себя в комнате? Мазен просто умрет!

Он выдавил из себя смешок.

– Я не пытался сбежать! Я просто дышал свежим воздухом.

– Опасно высунувшись из окна?

– Ничего опасного. Эта занавеска на удивление прочная.

– Значит, ты часто сбегаешь, м?

Омар шел к нему, сцепив руки за спиной.

Мазен посмотрел на кинжалы на поясе брата и судорожно сглотнул. Его внутренний ребенок, все еще боявшийся брата, испугался, что Омар может выхватить кинжал и разрезать занавеску.

– Так что это было? Собрался навестить женщину? – Омар остановился у подоконника и подался вперед, так что его улыбка оказалась всего в ладони от лица Мазена. – Собрался осматривать город? Задумал какую-то гнусность?

– Ничего подобного! – Мазен крепче вцепился в занавеску, игравшую роль каната. – Я просто… Я услышал, что сегодня в Мадинну возвращается Старый Руба.

Омар изумленно на него уставился.

– Ты сбегал, чтобы послушать, как старик рассказывает сказки?

– Он же из Белых дюн, Омар! Из БЕЛЫХ ДЮН!!! Ты же знаешь, что говорят про пески тех мест. Эти дюны – прах гулей, которые…

– Ладно. – Омар со вздохом отстранился. – Беги. Иди и слушай, как старики треплют языками.

Мазен заморгал:

– Ты не скажешь отцу?

– Это будет наш секрет. – Омар улыбнулся. – Но не даром, конечно. – Прежде чем Мазен успел запротестовать, Омар вскинул руку и добавил: – У тебя выбора нет. Либо ты заплатишь мне за молчание, либо я сейчас уйду и все расскажу султану.

Мазен почти перестал дышать. Плата. Плата Омару. Он не мог даже представить себе, что именно от него потребует брат, однако готов был на дюжину сделок с Омаром, лишь бы не говорить султану правды: что он, вопреки его, отца, приказу, уходит из дворца без охраны. Что он, принц, идет на якобы кишащие джиннами улицы без защиты.

– Не забудь, Мазен. Услуга за услугу. Ты у меня в долгу, ахи.

Омар еще раз улыбнулся и ушел из комнаты, закрыв за собой двери.

Эта зловещая улыбка так и оставалась с Мазеном, пока он пробирался по внутреннему двору дворца. Он пытался отвлечься, сосредоточиться на чудесах сада, однако их величие затмевалось тревогой. Мощенные камнем дорожки, обсаженные белыми розами, внезапно показались бесцветными и скучными, а изящный фонтан с танцующими стеклянными фигурками почти не сверкал на солнце. Даже садовые деревья, обрезанные в форме фантастических существ из сказок его матери, казались лишенными привычного великолепия.

Мазен в своей простой тунике и шароварах скользил мимо этих зрелищ словно призрак, следуя по извилистым садовым дорожкам мимо ручьев с разноцветными рыбками и через пустые беседки с узорчатыми потолками. Мягкие скамейки стояли нетронутыми под арочными сводами – и останутся такими еще какое-то время, а ближе к вечеру советники султана сделают перерыв в обсуждении политики, чтобы обменяться сплетнями. При этой мысли Мазен напрягся. Он так спланировал свою вылазку, чтобы никто при дворе его не хватился. Он был уверен, что все предусмотрел; осталось только надеяться, что Омар сдержит слово и не расскажет отцу правду.

Страх замедлял его шаги, пока он не оказался у входа для прислуги, где сразу же взбодрился. Стражник, охранявший серебряные ворота, был именно тем, кого он и ожидал увидеть, так что ему удалось купить себе право прохода. Он постарался не думать о том, какой встревоженный вид был у выпускавшего его стражника и насколько поспешно тот спрятал полученные от него монеты.

«У всех свои нужды. Мне нужно вырваться, а ему нужно золото для ребенка, который скоро родится».

Мазен счел это достойным обменом.

Возвышенная часть Мадинны, где располагались дворец и квартал аристократов, была всего лишь маленьким оазисом на равнине, которую занимал город, так что добраться до базара простолюдинов в нижней части было просто. Зеленые поля сменились безжизненной пылью, широкие мощеные улицы уступили место узким грунтовым переулкам, вместо магазинов появились ветхие, но симпатичные лавочки с грубо намалеванными вывесками. Спокойствие и тишина сменились мелодичными звуками лютней и барабанов, а воздух наполнился запахами мускуса и пота, масла и бахура и дразнящими сочетаниями пряностей, от которых у него потекли слюнки.

Купцы отмечали свои лавки яркими красками, чтобы они выделялись на базаре. В поисках золотистого полога Старого Рубы Мазен проходил между самыми разными лавками, однако внимание его привлекали изделия мастеров. Он рассматривал керамические миски, доски для шатранджа, глазурованные плитки со знаками зодиака… А потом замер, зацепившись взглядом за небольшой, но интересный ковер, по поверхности которого шли геометрические узоры. Он узнал эту схему. Почти такой же узор шел по ковру, который лежал на полу в его спальне.

Подняв глаза, он встретился взглядом с купцом, стоявшим за прилавком, – пожилой женщиной в многослойном оранжево-красном одеянии. На табурете рядом с ней сидел тощий молодой человек, устремивший на базар скучающий остекленевший взгляд. Мазен решил, что это ее сын, который присутствует ради ее безопасности.

– Салам, сейид.

Купец говорила тихим голосом, едва слышным на шумном базаре.

– Салам, – механически