И я не поручусь, что кто-то, кроме меня, сумеет, если понадобится, сдержать ту тварь. Хоть и надеюсь, что до этого не дойдет.

К горлу подкатил ком. Я презирал себя за это чувство облегчения. Потому что и сам сомневался, что поверю кому другому, как верил Саммерину. Сильная магия – власть над плотью – позволила бы ему, одному из немногих, совладать с Тисааной, если бы Решайе вырвался на свободу. А такой силы воли, чтобы на это решиться, я ни за кем больше не знал.

Его не было с нами, когда Нура вскрыла мой разум, чтобы казнить целый город. И когда Решайе моими руками убивал мою семью, тоже не было.

Но хотя Саммерин никогда не говорил об этом вслух, я знал, что эта ноша и его тяготит.

Больше говорить было не о чем. Я просто хлопнул его по плечу и снова устремил взгляд на море. А над морем все ближе и ближе вставали Башни, и тень их становилась все холоднее.

– Что-то неладно, – пробормотал я.

Я не заметил, что говорю вслух, пока не услышал рядом голоса Саммерина:

– Да, неладно.

Тисаана вышла на нос, к нам с Саммерином. Она молчала, но я и в молчании ее слышал сомнение.

Нам уже виден был порт. Но если треллианцы кипели радостным волнением, остальные, сбившись на носу корабля, вглядывались в него с опаской.

Что-то было не так.

Люди на причалах казались пока лишь цветными пятнышками, но я заметил много, слишком много золотых мундиров – форму королевской гвардии. И высившиеся над нами Башни казались… темнее обычного. И молчаливее. И столичные причалы, обычно облепленные десятками, а то и сотнями рыбачьих суденышек, теперь были сплошь обставлены стройными, узкими кораблями.

– Военные корабли, – сказал я.

– Военные? – Тисаана с тревогой обернулась.

В этом слове звучало: «Так скоро?»

Я чувствовал себя так же. Я готовился к войне. Но не думал, что она будет ждать нас прямо на причале.

Все мы оглянулись на Нуру – Нура наверняка знала больше, чем сказала. Но и в ее лице, вытянувшемся при виде кораблей, мне почудилась озабоченность, а то и недо-умение.

– Нельзя туда править. – Тисаана покачала головой. – У нас столько людей на борту. Я не стану рисковать.

– Причаливать не будем. – Я кивнул на шлюпки у борта. – Сперва сплаваем сами, разберемся, что за дела. А уж тогда подведем корабль.

Никто мне не возразил. Мы приготовили шлюпку и сели в нее. Нам передали с палубы оружие. Обхватив ладонью рукоять своего меча и передав Тисаане ее Иль Сахай, я на миг заглянул ей в глаза. Оба мы думали об одном. Вот сейчас, сжав в руках оружие, мы рухнули с небес – из выпавшей нам недели мира – на землю.

Шлюпка с громким плеском опустилась на воду. Она приняла в себя Тисаану, Саммерина, Нуру, Эслин и меня. Ариадна осталась и без глаз наблюдала за нами с борта. Я взялся за весла.

Мы молчали. Порт приближался. Скосившись через плечо, я увидел одетые в золото фигурки. С нашим приближением они подтягивались на причал. Теперь я разобрал, что не так с их мундирами: они выглядели почти как у королевской гвардии, но с одним отличием. На груди у каждого краснело пятнышко – герб или значок, издалека я не мог разглядеть.

Такого раньше не бывало. Королевская гвардия не носила родовых гербов. Даже герба королевы.

К тому времени, как шлюпка стукнула о доски причала, я насчитал на нем более двух десятков солдат, и подходили еще. Капитан в откинутой за спину красной мантии стоял впереди и разглядывал шлюпку. Двое солдат подняли нас наверх.

Не было времени порадоваться надежной опоре под ногами. Я узнал капитана и стал понимать меньше прежнего.

– Привет, Максантариус. – Капитан улыбнулся, не разжимая губ. – Давненько не виделись. Я не слишком верил слухам о твоем возвращении.

– Элиас… и вправду давно.

Когда я его знавал, он, тридцатилетний, был лучшим из известных мне воинов. Наверняка и сейчас оставался таким же грозным, хотя темные волосы побелели на висках и на лице собрались морщины.

Я не упустил взгляда, которым он смерил меня, Тисаану, Саммерина, Нуру, оценивая каждого, как солдат оценивает противника. Не упустил и того, как взялись за рукояти мечей его люди, скрывая под сдержанной любезностью то же предвкушение боя.

Я поднял взгляд на поднимавшийся ступенями город за их спинами – и подавился ругательством.

Город был от нас отрезан.

Со стоящего в отдалении корабля нам из-за причалов не видно было деревянных заграждений, заслонивших лестницы к городу. Вдоль них выстроились солдаты. Вот почему в порту так тихо: вход перекрыт.

Ловушка. И по взглядам Элиаса я догадался, на кого она расставлена.

Элиас кивнул Нуре:

– Нура, всегда рад видеть.

– Не можешь ли объяснить, зачем вы приперли нас к стенке? – холодно откликнулась она.

Он усмехнулся, ничуть не удивившись такому ответу:

– Не собираюсь припирать вас к стенке. И охотно объясню, как только вы сложите оружие.

Он оглядел Тисаану с любопытством, от которого мои пальцы крепче стиснули рукоять.

– Я бы предпочел в обратном порядке, – сказал я.

– Не нужно доводить до грубости.

Краем глаза я увидел, как Эслин поднимает копье, как напрягается всем телом, будто кот перед прыжком на птичку.

– Мы служим аранской королеве, – сказала она. – Поднять против нас оружие – измена. Дайте пройти.

Элиас в недоумении сдвинул брови.

– Вы служите Зериту Алдрису, – сказал он, – изменившему законному королю Ары Атрику Авинессу. И мы, разумеется, не можем этого допустить. Связь с Алдрисом делает вас предателями Ары и трона. Бросайте оружие.

Что?

Мы остолбенели. Наше смятение можно было пощупать руками.

Атрик Авинесс? Атрик приходится Сесри дядей по матери. А Зерит тут при чем?

– Зерит? – повторил я.

– Королю? – переспросила Тисаана. – Мы только…

В эту минуту еще была надежда решить все миром. Но Эслин одним движением разбила ее.

Она метнулась вперед и приставила копье к горлу Элиаса. Наконечник искрился магией.

– Ты нам не грози! – прорычала она.

И тогда пристальный взгляд Элиаса сделался стальным.

– Долой оружие! – повторил он.

Все его солдаты подняли мечи.

– Не вставайте против нас, – прошипела Нура.

Время замедлилось. Мой взгляд метнулся к гвардейцам за спиной у Элиаса – судя по глазам, все были в полной готовности. Каждый уже выбрал себе цель. Нас не собирались отпускать живыми.

– Я три раза не прошу, – сказал Элиас.

Он сказал правду. Но слова еще не слетели с его губ, как его люди пришли в движение. И моя магия