Настала очередь Альва. Жесткая ладонь легла ему на загривок, толкнув на колени. Лицо, склонившееся над ним в тени полей шляпы, было мрачным и обветренным, покрытым шрамами, как и остальные. Но страшнее всего были глаза: ярко-желтые, кошачьи, под нависающими кустистыми бровями, они цепко впивались в жертву, оценивая ее.

Альв яростно вскинулся. Больше всего он боялся умереть на коленях, словно овца, приведенная на заклание. Рука соскользнула с его шеи, кожаный шнурок на запястьях порвался, и прежде чем мальчик успел осознать, что делает, он поднялся на ноги, тяжело дыша.

Старый эквешец пролаял короткий приказ. Наконечник копья остановился у самого горла Альва. Человек в черной шляпе вытянул шею, словно дряхлая ящерица, оглядел мальчика сверху донизу и улыбнулся, показав два ряда остро заточенных почерневших зубов.

— Сильный, — произнес он с гортанным акцентом и удовлетворенно кивнул. — Сотранец? Раб здесь? Хорошо. Хороший раб для нас. Будешь жить.

Гнев Альва выплеснулся наружу.

— На, получай! — выкрикнул он и плюнул грязью на засаленный балахон. — Держи свое милосердие при себе, пожиратель человеческих внутренностей! Я знаю, что бывает с вашими рабами! Лучше умереть здесь, чем стать поганым скотом для…

Его пинком опрокинули на спину, а в следующее мгновение он увидел копье, готовое вспороть ему живот. Но тут чей-то другой голос отдал резкую команду, и удара не последовало.

Альв изогнул шею, пытаясь увидеть говорившего. Возле колодца стоял еще один человек в балахоне, с ковшом для питья в руках. Он не был эквешцем, хотя воины расступились в стороны, когда он подошел ближе. Его балахон имел оттенок спелой кукурузы с богатым орнаментом, сверкавшим под солнцем.

— Встань, — произнес он ровным, нейтральным тоном. Альв неуклюже поднялся на ноги, остро ощущая близость копий, по-прежнему направленных на него. Незнакомец смерил мальчика внимательным взглядом, осмотрел его ладони, как конюх мог бы осматривать копыта вьючного животного, а затем приподнял его за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза. Его взгляд был темным и пронизывающим, но в самой глубине, казалось, плясали искорки холодного белого света.

— Странный раб, — произнес он отчетливо, без интонаций. — Как тебя зовут? Кто твои родители?

— Альв. Я подкидыш…

— Подкидыш с хорошо подвешенным языком. — Незнакомец повел носом и поморщился. — Судя по запаху, явно пастух. Однако ты получил образование? Ты работал в кузне?

— Никогда! Старый кузнец, он не позволял…

Мужчина улыбнулся одними губами.

— Само собой. Он не стал бы брать ученика, который в скором времени мог бы превзойти его. Ну что ж, мальчик, я не пожиратель людей и не держу рабов. Я человек, близкий тебе по крови, мастер Гильдии Кузнецов, один из тех, кому дозволено общаться с эквешцами и выкупать у них награбленное добро. Я странствовал много месяцев; теперь я возвращаюсь в свой новый дом, и в ближайшее время мне понадобятся помощники — те, кто подобно мне не связан семейными или родственными узами, чье сердце свободно. В тебе есть задатки кузнеца, это несомненно, но насколько хорошие, покажет лишь время и воспитание.

Он огляделся по сторонам.

— Здесь у тебя ничего не осталось, если когда-то и было. Если ты будешь служить мне, станешь моим подмастерьем — до тех пор, пока от этого будет прок. Если не выдержишь, найдешь себе место в моей кузне или пойдешь своей дорогой. А может быть, лучше оставить тебя здесь и позволить этим стервятникам сделать то, что они собирались?

Альв заморгал, не в силах подыскать слова. Он смотрел на незнакомца, который предлагал ему жизнь, новую жизнь, также небрежно, как предлагают выпить стакан воды. Вид у кузнеца был внушительный, хотя его лицо блестело от пота, как после долгого бега. Оттенок его кожи был немного темнее, чем у Альва, длинные волосы цвета воронова крыла влажными прядями прилипли ко лбу и обрамляли лицо, не выдающее признаков определенного возраста, с длинным тяжелым носом над тонкими губами и сильным, волевым подбородком. Человеку с таким лицом было легко доверять, да и что еще ему оставалось, кроме острых лезвий, направленных в спину?

— Да! — выдохнул он.

Мужчина саркастически приподнял бровь, и Альв понял, что сморозил глупость.

— Я хочу сказать… да, мне хочется стать вашим подмастерьем! Очень хочется!

Мужчина невозмутимо кивнул, похлопал его по плечу и обменялся парой фраз со старым эквешцем. Старик сделал два коротких шага вперед, шурша балахоном. Прежде чем Альв успел двинуться с места, белая палка свистнула в воздухе и ударила его в скулу. Кожа треснула, потекла кровь. Мальчик покачнулся, но не упал; старик презрительно плюнул в его окровавленное лицо, повернулся и заорал на своих солдат.

— Приятный народ, — пробормотал кузнец и указал на ведро, стоявшее на краю колодца. — Иди, умойся. Когда закончишь, отправляйся на пляж и найди там моего слугу — пожилого человека, нашего сородича. Скажи ему, что мои вещи нужно погрузить на корабль, и помоги ему. Боюсь, нам придется терпеть компанию эквешцев еще пару дней: согласно договору, они должны отвезти нас обратно вместе с пожитками.

Альв ошарашено посмотрел на своего собеседника, но он уже давно научился не задавать лишних вопросов.

— Да… хозяин.

— Мастер-кузнец. Меня зовут Майлио, но я предпочитаю пользоваться своим званием.

Пока Альв вытирал лицо полой плаща, его взгляд остановился на группе пленных женщин, рыдавших или апатично сидевших в грязи. Рука мастера-кузнеца снова легла ему на плечо.

— Оставь их в покое. Ты ничего не можешь сделать для них… и если я правильно тебя понял, ты ничего им не должен. У тебя ведь нет подружки? — Он хмыкнул. — Вряд ли. Нужно бы найти тебе одежонку получше. Ну, отправляйся.

Альв кивнул:

— Да, мастер-кузнец.

Странно было идти по залитым кровью улицам без опаски, не привлекая к себе внимания убийц, деловито сновавших вокруг. Альву казалось, будто он уже умер и превратился в призрак, путешествующий к великой Реке — не для того, чтобы пересечь ее, а для того, чтобы отправиться в плавание к новому рождению, к иной судьбе, как поется в сагах о душах некоторых героев, благородных или ужасных. В самом деле, он шел сквозь смерть, ибо смерть была повсюду, и ему приходилось отводить глаза, чтобы не видеть то, на что он наступает. Миновав последний ряд тел защитников города, павших на побережье, он скинул грязные сандалии и пошел дальше босиком, хотя холодная галька обжигала ему ступни. Сперва он видел только эквешских воинов, но потом заметил небольшую кучу ящиков возле последнего корабля и фигуру в плаще, сидевшую с подветренной стороны. Он направился туда. Седобородый старик с кожей цвета бледного воска медленно выпрямился и смерил пришельца недоброжелательным взглядом.

Враждебные или возмущенные взгляды были для Альва не в новинку. Он давно научился не обращать на них внимания.