– Все будет хорошо. Боши[3] нас здесь не найдут, – успокаивал ее Джек, когда они устроились на ночлег в заброшенной хижине пастуха.

Это была их первая ночевка. Не больно-то уснешь под звуки выстрелов, доносящихся из темноты. После всего, что с ней случилось, Флоранс с трудом вспоминала, какой наивной и восторженной девицей была всего год назад.

Джек пошел дальше, окликая лабрадора. Флоранс снова его догнала.

– В чем дело? – спросил он.

– Даже не знаю.

Джек с улыбкой взъерошил ей волосы:

– Забавное ты создание, Флоранс Боден.

Хотя порой он и относился к ней как к младшей сестре, Флоранс это нравилось.

Вечером она зашторила три створчатых окна в гостиной и забралась на диван, подобрав под себя ноги. Гостиная, тоже со сводчатым потолком, размерами превосходила кухню, и здесь вкусно пахло старыми книгами. Невзирая на теплую погоду, Джек решил затопить камин. Флоранс смотрела, как он напихал туда мятой бумаги, добавил щепок и мелких полешек. Она пыталась угадать его чувства, однако лицо Джека, как всегда, оставалось непроницаемым. Иногда она ловила на себе его пристальный взгляд. Глаза Джека сверкали. Казалось, он вот-вот заговорит. Флоранс ободряюще улыбалась, но Джек хмурился и отворачивался.

Она знала: нужно поскорее написать матери и кружным путем отправить послание сестрам, сообщив о благополучном прибытии в Англию. Элен, наверное, извелась от тревог. Язык Флоранс ощутил что-то кислое. Вскоре то же самое почувствовал и ее нос. Может, это вкус и запах чувства вины? Она вновь посмотрела на Джека. Каждый отдал войне столько безвозвратно потерянных дней своей жизни. Может, пора просто жить день за днем, не загадывая на будущее?

– Первая растопка камина – всегда ритуал, – сказал Джек, не догадывавшийся о мыслях, которые бродили в голове Флоранс. – Конечно, осень еще не наступила, но у дома толстые стены, и вечерами в нем бывает прохладно. – Он по-прежнему сидел на корточках перед камином и так же на корточках повернулся к ней, вдруг спросив: – Ты счастлива, что оказалась здесь? Вид у тебя какой-то подавленный.

«Значит, заметил мое состояние», – подумала Флоранс, глядя на язычки пламени, отбрасывавшие тени на его лицо.

– Наверное, это от усталости. Спасибо, что привез меня в Мидоубрук. Замечательное место.

– У меня нет намерений задерживать тебя. Если ты готова отправиться к матери в Котсуолдс, я не обижусь.

– Речь не об этом. Я рада оказаться здесь.

– Тогда что?

Сказать ему об Элен? На это у Флоранс не было ни смелости, ни желания, поэтому она заговорила о том, как непривычно встречаться с матерью после семи лет разлуки.

Потом она замолчала.

Джек тоже молчал. Флоранс вдыхала запах горящих дров. Единственным звуком в гостиной был треск поленьев в камине.

– Когда поднимается сильный ветер, он не дает дыму уходить вверх, и тот заволакивает гостиную. – Джек засмеялся и заговорил зловещим тоном: – Ветер гремит и воет, и призраки выходят поиграть. У-у-у-у-у!

– Прекрати! – потребовала Флоранс и тоже засмеялась.

– Сегодня ветер вполне терпимый, а если он и впрямь завоет, нужно открыть вон те две заслонки.

Джек показал, где они находятся.

Флоранс снова подумала о Пиренеях.

Поначалу ветер там тоже не завывал.

В свою первую ночевку они почти не спали, а когда рассвело и она увидела далекие вершины гор, ее охватила оторопь. Надо же, как высоко они забрались. Столь же высоки были ставки в их жизненной игре. Из хижины их забирал молодой худощавый баск. Парень сам сильно нервничал и вряд ли думал о душевных терзаниях Флоранс. Но если Джек промахнулся с выбором проводника, его доверчивость могла стоить им жизни.

Флоранс тряхнула головой, прогоняя мрачные картины. Кажется, Джек о чем-то ее спрашивал. И зачем она снова нырнула в прошлое? Но понять, каково им было пробираться по горным перевалам, постоянно рискуя жизнью, не мог никто, кроме нее и Джека. Это мало представить. Через это надо пройти самому. Затем мысли Флоранс снова вернулись к Элен. В пламени камина замелькало лицо старшей сестры, и у Флоранс от стыда зарделись щеки.

Глава 3

Прошло две недели. Флоранс сидела на кухне и перечитывала письмо от матери. Ей было незачем волноваться о том, как сложится здесь жизнь после отъезда Джека, поскольку первой отсюда уедет она. Джек ни словом не обмолвился о том, когда уедет и куда направится. По письму чувствовалось, что Клодетта взволнована радостной вестью о капитуляции нацистов в Париже. Это произошло 25 августа и стало вторым замечательным событием лета. Первым была июньская высадка союзников в Нормандии.

Стук в дверь прервал размышления Флоранс. Она пригладила волосы и пошла открывать. На пороге стояла невысокая худощавая женщина в выцветшем сером джемпере, мешковатых зеленых вельветовых брюках и черных резиновых сапогах. Женщина улыбалась, отчего кожа вокруг ее темных глаз-изюминок морщинилась. Ее седые волосы были заплетены в толстую косу.

– А вы, должно быть, Глэдис с фермы, – догадалась Флоранс.

Женщина наклонилась к корзине, накрытой посудным полотенцем с изображением флага Британского Содружества. Красный и синий цвета с годами потускнели, а белый превратился в серый.

– Так оно и есть. А это… Грегори, – ответила женщина и засмеялась, отчего вокруг глаз снова образовались морщинки.

Флоранс посмотрела на селезня, важно зашедшего в кухню вслед за хозяйкой.

– Сопровождает меня повсюду. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Добро пожаловать, Глэдис. И ты, Грегори. Джек говорил, что вы можете заглянуть.

– Он в отъезде? – (Флоранс кивнула.) – Смотрю, ты занята, – сказала Глэдис, увидев письмо на столе. – Я ненадолго.

– Нет. Я ничем особо не занимаюсь. Вот, получила письмо от матери. Она ждет меня послезавтра. Написала, как добраться отсюда до Котсуолдса, где она живет.

– То-то она обрадуется, когда тебя увидит. Джек говорил, у тебя во Франции остались сестры.

– Да. Элен и Элиза. Я им сообщила, что благополучно добралась сюда, но вы сами знаете, как сейчас работает почта. Ответа пока нет. Остается надеяться, что мое письмо они получили.

– Я в этом уверена, дорогая. Тяжело тебе пришлось.

– Да уж. Я совсем не знаю, как они там и что вообще происходит в тех местах. Элен работает медсестрой у местного врача, а Элиза ждет ребенка. Я тревожусь за них.

– И ты проделала весь этот долгий путь… чтобы вернуться к матери? – спросила Глэдис.

Судя по глазам женщины, вопрос был шире.

Флоранс не могла рассказать Глэдис о настоящей причине, заставившей ее пуститься в длинное и крайне опасное путешествие к английским берегам.

– Долго рассказывать, но в целом да, – уклончиво ответила она.

Глэдис почувствовала ее нежелание говорить об этом и сменила тему:

– Вот, принесла кое-что