И сейчас он почувствовал, что должен сесть за этот столик.

Улица перед ним ничем не отличалась от той, что маячила за окном его кабинета. И все же это была не совсем та улица. Что-то в ней изменилось. Появилось ощущение призрачности, нереальности окружающего, словно он сидел в панорамном кино и ожидал, что в любую минуту кадр может смениться. Было и еще что-то… Ощущение постороннего присутствия.

На секунду Сергею показалось, что лицо женщины за соседним столиком ему знакомо, но это ощущение прошло, едва к нему подошел официант.

Он заказал одну чашечку кофе. Не такой уж необычный заказ для этих мест из-за дороговизны. Сюда часто заглядывали туристы только для того, чтобы вдоволь поглазеть на Елисейские Поля и, как им казалось, приобщиться к богемной жизни.

Когда официант отошел, небрежно чиркнув в своем блокноте, за столиком, где Сергей увидел женщину, уже никого не было. Он не успел как следует рассмотреть ее лицо, только свободная копна сверкающих каштановых волос, спускавшаяся почти до пояса и производившая слишком необычное впечатление для европейской столицы, показалась знакомой.

Но и этого было достаточно, чтобы сердце на секунду замерло… И вот теперь он испытал горькое разочарование. Мгновение безвозвратно унеслось прочь. За этот ничтожно короткий промежуток времени, пока он делал заказ, она не могла незаметно встать и удалиться, но тем не менее она исчезла, растворилась, как мимолетное видение, и город сразу же приобрел свою всегдашнюю однозначность и реальную осязаемость.

Сергей вцепился в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Если бы он мог убедить себя, что ему все это померещилось! Но он как раз был уверен в совершенно обратном. В том, что все было абсолютно реально — и женщина из его сна мгновение назад действительно сидела за соседним столиком. Он даже успел рассмотреть край ее одежды. Нечто весьма странное для европейского города, какая-то куртка из кожи, украшенной то ли бижутерией, то ли драгоценными камнями…

«Спокойно! — приказал он себе. — Давай рассуждать спокойно и давай наконец примем то, что произошло, как реальность, сколь фантастично это бы ни выглядело». В конце концов альтернативы у него не было. То есть она была, но слишком уж нежелательная: сумасшедший дом.

Итак, остается предположить, что сон можно использовать как средство общения. По земным меркам это невозможно, но под звездами Вселенной наверняка существуют и другие подходы… Итак, предположим, она пытается с ним связаться. Для чего? Лишь для того, чтобы предупредить о какой-то опасности? С чего бы такая неожиданная забота? Значит, он ей зачем-то нужен. Но тогда непонятно, почему она исчезла? Почему не поговорила с ним?

Кто знает… Может быть, все не так просто, и контакт в реальности намного сложнее, возможно, именно это она и пыталась сделать, но у нее не получилось или ей помешали…

Подошел официант с дымящейся чашкой кофе на крошечном подносике.

— Три кусочка сахара, как вы просили, мистер. Что-нибудь еще?

— Скажите… Вот за этим столиком только что сидела женщина, она, видимо, еще не успела сделать заказ и ушла. Вы ее случайно не знаете?

— Извините, сэр, я плохо говорю по-английски.

— Сколько я вам должен?

— Пять евро, сэр.

Когда дело коснулось расчета, этот тип все отлично понял. Сергей швырнул на стол смятую банкноту и, не сказав больше ни слова, вышел на тротуар, оставив презрительно прищурившегося официанта за своей спиной. Он шел по Елисейским Полям стремительным шагом, не обращая внимания на удивленные взгляды прогуливающихся туристов, до тех пор, пока улица не сменилась парком Елисейского дворца.

Здесь было тихо, и здесь было мало людей. Только журчание фонтанов и воркование вездесущих голубей нарушало вечернюю тишину.

Он выбрал пустую скамью и сел, чтобы немного отдышаться. А возможно, и не только для этого. Возможно, в глубине души он все еще продолжал надеяться… Может быть, здесь, в этом пустынном уголке, он увидит ее снова.

Во сне он запомнил ее лицо, запомнил настолько отчетливо, что, будь он художником, сумел бы нарисовать ее портрет… Неожиданная мысль пришла ему в голову: он не художник, но зато у него есть другое умение — умение разыскивать людей. Если составить ее портрет из стандартных деталей, которые используют для создания словесных портретов, а затем дать задание машине разыскать в огромной европейской базе данных ее лицо…

Сергей не хотел думать о том, насколько бредовой выглядела его идея с точки зрения любого нормального человека — пытаться разыскать лицо, привидевшееся ему во сне. И, возможно, именно из духа противоречия, из-за критического отношения к нормальной логике, появившегося после того, как материализовалась женщина из его снов, ему захотелось немедленно проверить свою идею на практике. Но он знал — придется ждать следующего утра. Работать по ночам в «конторе» категорически запрещалось, это вам не Москва…

Сергей осмотрелся, словно пытался найти в окружающем пейзаже ответы на свои мучительные вопросы.

Раскидистые каштаны и клены уже тронула позолота, и печальная красота осени отметила своей печатью парк. Было уже довольно поздно, он и не заметил, пока сидел здесь, как тихо подкрался вечер. На пустынных аллеях вспыхнули фонари, а последние туристы давно разбрелись по своим гостиницам. И только на скамейке, стоявшей напротив, приютилась какая-то парочка. Сергея отделяло от них довольно широкое озерцо фонтана, и его струи мешали как следует рассмотреть сидевших на скамейке людей. Что-то в них было необычное, что-то такое, что привлекло его внимание.

Сергей осторожно передвинулся на другой край скамейки и стал украдкой разглядывать плохо освещенные силуэты. Нет, это определенно не влюбленная парочка. Прежде всего их одежда, совершенно одинаковая и достаточно необычная даже для Парижа. Какие-то темные плащи или скорее балахоны с глубоко надвинутыми и скрывавшими лица капюшонами. Монахи? Возможно… Вот только что они делают в такой поздний час в Елисейском парке? Подойти к ним и заговорить о чем-нибудь нейтральном, изобразив из себя заблудившегося туриста, например, спросить, не знают ли они, как добраться до площади Пигаль? Эта мысль показалась ему удачной, и он, поднявшись со своей скамьи, направился к монахам.

Но они мгновенно отреагировали на его движение. Тоже поднялись, повернулись к нему спиной и пошли прочь от него по аллее, в глубь парка. Раздосадованный Сергей ускорил шаг, пытаясь их догнать, но чем быстрее он шел, тем быстрее удалялись от него монахи, ни разу при этом не оглянувшись, словно у них были глаза на макушке. Это уже становилось интересным, и Сергей перешел на бег, решив во что бы то ни стало догнать этих странных монахов.

Но их фигуры по-прежнему отдалялись от него, и в конце концов темные силуэты полностью растворились в сгущавшейся вечерней мгле.

Он вынужден был остановиться и стоял теперь с бешено бьющимся сердцем на какой-то незнакомой аллее, почти в полной темноте, поскольку сюда уже не проникал свет уличных фонарей.