гулять, тусить, танцевать, и что там ещё бывает — но она как не решилась остаться на неофициальную часть посвящения в студенты, потому что вокруг все орали, бесились и пили, так и больше никуда не ходила. А потом и звать перестали.

О нет, она немного выходила в свет с другом Вити Сергеем Тишиным, но… эта страница жизни её тоже не красит. Он не вспоминает, и очень хорошо, что не вспоминает, и ей не нужно. Нечего там вспоминать. И нет, она не грустит и, о боже, не тоскует, ей просто стыдно, очень стыдно. Тосковать там не о чём, а стыдиться — есть чего. Лучше вовсе не думать.

А в третьих — Петров и Захаров. Тая совершенно не хотела встретиться вне стен Академии ни с одним из них, но опасалась, что такое возможно, город большой, но — один. И места, куда ходят студенты после пар, примерно одни и те же. Ну, ей так казалось.

Поэтому сейчас она просто молча шла рядом с Максом Плетнёвым, спасшим её и от Петрова, и от Захарова, и утверждавшим, что всё будет хорошо. На улице оказалось не так уж и тепло, как мерещилось из помещения, и пальто показалось Тае тонковатым. Но кто б знал, что нужно одеться теплее? Утром она и подумать не могла, что пойдёт гулять. Только ещё насморка не хватало! Солнце-то светит, но какой же холодный ветер, и как же, скажите, гулять, когда хочется запахнуться посильнее и замотаться в шарф до макушки, и вообще вызвать такси и поехать домой?

— Эй, Тайка, ты чего носом опять шмыгаешь? — вдруг спросил Макс. — Холодно?

Он остановился и прямо взял её за руку. Да, перчатка тоже тонковата. Но это же неприлично — говорить о своих немощах или нуждах с молодым человеком? Или… нет?

— Да, пожалуй, — согласилась она.

— Пошли тогда, — он не выпустил её руки из своей ладони и потянул куда-то вперёд.

— Куда?

— Греться и есть, куда ещё?

Есть? Что есть? Дома кухарка Полина Владимировна, она готовит диетическую пищу для бабушки и что-нибудь обычное для Таи. Тая привыкла не задумываться о том, что поесть, об этом за неё думает Полина Владимировна, у неё отлично выходит. А что сейчас?

А сейчас неугомонный Плетнёв потащил её в какую-то… забегаловку? Они нырнули в подвальчик, там сразу стало теплее.

— Сейчас поедим горячего, и станет в сто раз лучше. Ты любишь лапшу?

— Лапшу? — не поняла она.

— Ну да. Азиатскую кухню? С мясом, с курицей, с морепродуктами?

— Не знаю, — покачала она головой в нерешительности.

Лапша бывает в курином супе, домашняя. Про азиатскую кухню Тая не знала ничего — ну, кроме того, что она существует.

Дальше Макс как-то быстро развернулся — не добившись от неё ничего конкретного, усадил её за стол, сам что-то заказал, только спросил, любит ли она острое, и довольно скоро им принесли большой чайник чая и чашки.

— Чай тут крутой, согреться — самое то!

И вправду, чай оказался вкусным. Дома такого не заваривали. Наверное, зелёный, а от зелёного у бабушки давление падает. А пока она пила — принесли две огромные тарелки с той самой лапшой.

— Пробуй, как по мне — это невероятно вкусно, — сообщил Макс. — Вкуснее только жареные пельмени!

Тая попробовала — ей принесли с курицей, как она и просила, и не слишком острое. Это оказалось… необычно и вкусно, да. Она сама не заметила, как съела всё.

— Вот! — сказал Макс. — Магам нужно хорошо питаться. Особенно после кучи пар! Слушай, а что у тебя с оборотничеством? Расскажи?

— А тебе зачем? — не поняла она.

Зачем вообще кому-то её проблемы с оборотничеством?

— Мне бы вообще понять побольше по теме.

— И почему ты интересуешься этой темой?

— Только не говори никому, ладно? — вдруг попросил он.

— Ладно, — не поняла Тая.

— Мне тут наши целители на медосмотре нагадали ген оборотничества по анализам крови.

— В самом деле? А так бывает?

— Вот и я не знаю.

— А были ли в предках оборотни?

— У мамы нет, а у отца — я не в курсе, я его почти не помню.

Как так? Все маги должны знать, ей это с детства твердили.

— Я, конечно, у неё спрошу, как вернётся из командировки, но мне всё равно странно. Вот я и пытаюсь понять, что да как.

— Покажи этот анализ. Мне же тоже его делали, всем делали.

Тая нашла в телефоне письмо с результатами медосмотра и в нём — нужный документ. Вот, да. Она не выговорит это буквосочетание, но у неё — 4,9 из 5,5. Это много. А у него?

А у него оказалось 5,0.

— И ты что, никогда не оборачивался? — не поняла она.

— Мне и в голову не приходило, что я могу это делать.

— А так вообще бывает?

— Видимо, бывает, — усмехнулся он.

— Конечно, тебе нужно разобраться. Только самому. Я никому не скажу, — кивнула она, а потом вспомнила. — А ты можешь никому не говорить об обстоятельствах нашей сегодняшней встречи?

— Это про тех долбоклюев, что ли? — спросил он.

Тая скривилась — она не любила всяких этих словечек. Но… слово показалось ей удивительно подходящим.

— Да, — кивнула она.

— Я могу обещать, что не стану говорить с кем попало и больше, чем нужно, — твёрдо сказал он, глядя ей в глаза. — Понимаешь, я уже немного поговорил.

6. Слабые и несовершенные

Макс снова офигел, когда увидел, что у него значение того дурацкого гена даже побольше, чем у Тайки. На одну десятую, но все равно. И почему тогда у него нет клыков, когтей, крыльев и кисточки на хвосте? Его где-то кидают?

Ладно, это потом. Пока — про Тайку.

— Знаешь, я думаю, мы поступим так. Эти дебилы ж не только к тебе приставали, правда? — и взглянул прямо на неё, её бублики на голове классно золотились в свете лампы над их столом.

— Наверное… — сказала было она, глядя в стол, но потом подняла голову: — Правда, некоторые отбились. Сами или с помощью родителей.

— И правильно. А ты почему их жалеешь? Я думаю, твой отец объяснил бы им, что и как в этой жизни.

— Я… мне… мне стыдно о таком говорить, — прошептала она еле слышно, уставившись в чашку с чаем.

Он задумался. Почему стыдно-то? Девчонкам же обычно не стыдно пожаловаться. Или…

— Ты боишься признаться в своей слабости? — спросил он.

Это ж парням нельзя быть слабыми, девчонкам можно. Или… некоторым тоже нельзя?

Она только что рот не раскрыла.