class="p1">Тая тогда думала, что могла бы обсудить Сергея разве что с Лилианой, но — не по магической связи, а при личной встрече. Но встречи не случилось, потому что у обеих шёл семестр. А потом произошла та история…

Тае совсем не хотелось вспоминать, но мысли же не спрашиваются, так? Однажды Сергей попросил Таю выполнить его желание, и обещал в ответ сделать то же самое. Она подумала — и согласилась. Ну что такого он может пожелать?

А потом однажды, у него дома, он подлил ей в чай крепкой настойки, но — ни слова о том не сказал. И попросил раздеться и выйти к нему в соседнюю комнату.

Она ничего не заподозрила, и вообще в тот момент не слишком хорошо соображала. И сделала, как он просил.

Вот только в комнате оказалась толпа народу! Ну хорошо, не толпа, но — человек десять, и все — мужчины. Незнакомые. Они увидели Таю, закричали и захлопали, и начали говорить, что Сергей выиграл пари, потому что его девушка прелестна, и второй такой нет.

Тая не знала, куда деваться от стыда, она выскочила из комнаты, не помнила, как оделась, и убежала из того дома. И заблокировала Сергея везде — в тот же день. Потому что. И когда он на следующий день пришел в академию с огромным букетом роз, и поджидал её после занятий, она подошла и тихо сказала, что если ещё раз его увидит или он как-нибудь даст о себе знать — то она не побоится скандала и расскажет обо всём отцу. Сергей попытался говорить, что так нельзя, и пугать, что она первая пострадает от своего рассказа, потому что отец не простит ей такой глупости, но она стояла насмерть — сама потом себе удивлялась. И ведь помогло — с тех пор она ничего более о Сергее не слышала.

Но почему она сейчас не смогла так же поступить с наглыми первокурсниками, которые уже несколько месяцев отравляли ей жизнь? Потому что там было, что предъявить, а тут — только слова, и всё? Но слова могут ранить ничуть не меньше, чем дела, и все это знают.

Тая долго бы ещё думала, но лекция по истории магии завершилась, и все повскакивали и хотели уже бежать — потому что это была последняя на сегодня пара, но Аюна велела не разбегаться и передала слова проректора по воспитательной работе — всем прийти в большой зал, прямо сейчас.

12. Добро с кулаками

Макс не сразу допёр, что приглашение, точнее, повеление для всех студентов собраться в большом зале — это то самое. Ну что, значит, они всё сделали правильно, так? Потому что добро должно быть с кулаками?

В зале уже толпилась толпа, потому что — все четыре курса набились, а на каждом под сотню человек. Макс просочился поближе к своим — можно и постоять, стоя даже видно лучше. Правда, он увидел бледную и вообще какую-то дохлую Тайку — за спинами первокурсников. Она там стояла и едва дышала, а они, паразиты, её даже не замечали.

— А ну разойтись, — шуганул он парней, те расступились, и Тайка со всхлипом до него добралась.

— Спасибо, — прошептала, и даже посмотрела на него глазищами своими серыми.

Так-то она всё время в пол смотрит. Или куда-то на плечо, в глаза — очень редко. А тут — прямо посмотрела. И родинка у неё на левой скуле… такая. Аккуратная, как и вся она. Потрогать бы, хоть кончиком пальца. Но — нет. Кто он будет, если станет её трогать без разрешения?

Или можно как-то так извернуться, чтоб разрешила?

Макс огляделся, согнал с кресла ещё одного первокурсника, который, по ходу, сам изумлялся, как его занесло в компанию второго курса, и кивнул Тайке — садись, мол. Она вежливо наклонила голову — как важная дама, короче — и села. Губы сурово сжаты, сама вся напряжённая. Хотелось хоть плеча её коснуться, хоть за локоть взять… но нет.

Тем временем на сцену вышла госпожа профессор Милославская. Такая, среднего роста, широкая — или это называется пышная? В общем, в неё три Тайки поместятся. И сурово оглядела гудящий зал. Мгновенно установилась тишина — ну да, ей реально достаточно посмотреть. Говорят, она на старших курсах ведёт ментальный факультатив для тех, кто выбирает в дальнейшем работу с людьми — преподами там, или артистами, или ещё кем — где надо управляться с большим количеством разом. Макс пока вообще не думал, куда он пойдёт работать после академии, и какие факультативы ему нужны. Но вдруг он ещё додумается?

— Господа, в наших стенах произошёл вопиющий случай. Два наших студента возомнили о себе невесть что и решили, что им всё можно, не иначе, — она поджала губы. — Что ж, может быть, и можно, конечно же. Но как говорят в таких случаях, последствия — за свой счёт. Пригласите там, — кивнула она кому-то.

Колыхнулся сбоку бархатный занавес — так-то этот зал чаще используется для концертов всяких и постановок, и вручения дипломов, и всего такого, чем для сборищ вроде сегодняшнего. Макс в прошлом году даже однажды помогал в постановке спектакля — создавал всякие воздушные эффекты, его тогда в библиотеке случайно нашли и привлекли. А сейчас из-за этих бархатных занавесей в сто рядов вышли те самые ослы Петров и Захаров — которые именно решили, что им всё можно и ничего не будет. Сейчас они смотрели как-то потерянно — кажется, не ожидали, что Милославская раскопает всё и вломит им по первое число.

А почтенная Людмила Павловна именно что раскопала всё. Она стояла, не сводила с них взгляда и перечисляла все их косяки — выманивали деньги, обманом заставляли нарушать академические правила, играли в азартные игры, вели себя с девушками неподобающим образом. Говорила она негромко, но слышно было всё. Даже никакие сиденья не скрипели — такая стояла тишина.

— А как это — неподобающим образом? — хрюкнул сзади кто-то, кажется, с третьего курса.

— Ивушкин, ты в самом деле желаешь это знать? — повела в его сторону бровью Милославская, и ясное дело, тот поспешил заткнуться.

И она знала по именам всех, всех! Макс в душе не ведал, как так можно. Понимал, что это, скорее всего, профессиональное, но это же каждый год одна сотня выпускается, а другая приходит. Как удержать всех студентов в голове, чтоб та голова не лопнула? И ведь потом студенты становятся специалистами, где-то служат, и она знает обо