Тамара действительно приехала очень быстро и, зная все наизусть в квартире Гурова, сразу прошла к компьютеру:

– Ну, показывай, что там?

А там ничего уже не было! Мария поискала ту запись, но не нашла и, повернувшись к Томе, растерянно проговорила:

– Но она же была! Я ее своими глазами видела!

– Была да сплыла! И никто никогда никаких следов не найдет! А вот того, кто там снимал, найдут! Можешь в этом не сомневаться! И я ему очень сильно не завидую! Так что успокойся, и пошли чай пить! Расскажешь мне, что у тебя произошло.

Они переместились в кухню, где Мария, занимаясь чаем, начала рассказывать о том, как, вернувшись домой, застала мужа крепко спящим, о произошедшем утром скандале с Орловым и Крячко, а потом, разоткровенничавшись, выложила все до донышка: как ее ненавидят друзья Гурова, как они всячески и не раз пытались их развести, как они постоянно ко всему цепляются, к тем же подаркам, например, и настраивают мужа против нее, а ей из-за ее дурацкой ревности и так несладко. Тамара ее внимательно слушала и, когда Мария замолчала, спросила:

– Ну и чего ты сейчас хочешь? Броситься Гурову в ноги, вымолить прощение и жить в этом аду дальше? А может, попробуешь начать жить своей собственной жизнью? Так, как ты сама хочешь?

– Я его люблю, Тома, – грустно ответила Мария.

– Ты его не любишь! И ревность твоя тут ни при чем – ты просто боишься одна остаться, вот и цепляешься за него! Ты себе цену, как актрисе, знаешь, а как женщине – нет! Да ты себе еще такого короля найдешь, который к твоим ногам весь мир положит!

– Из ваших, что ли? – криво усмехнулась Маша.

– Нет! – покачала головой Тамара. – Нормального, настоящего мужика! Который сможет тебя по достоинству оценить и дорожить тобой будет даже не как красивой бабой, а как личностью и великой актрисой! И работу твою уважать будет! А Гуров – дурак! Ему в руки жар-птица сама села, а он начал ее под курицу общипывать, потому что ему с курицей удобнее, а с жар-птицей он не знает, как себя вести! Так что бросай его не раздумывая, пока он тебя окончательно не сломал! Прямо сейчас! Сегодня! А завтра на развод подавай! И подарки эти гребаные тут оставь, в том числе и его – пусть подавится! У тебя за этот фильм такой гонорар, что ты себе все сама купить сможешь. У тебя, я знаю, своя квартира есть, вот туда и перебирайся! Пошли собираться! – сказала она, вставая. – Я тебе помогу.

– Страшно, Тома, вот так, сразу, – вздохнула Мария.

– Неизвестность всегда пугает, только учти, что в этом доме тебя ничего хорошего не ждет, а вот хуже со временем обязательно будет. Скажи мне, ты здесь была счастлива? Только честно, и с ответом не торопись.

Мария сидела минут пять, перебирая в уме всю свою жизнь с Гуровым, а потом подняла на Тому глаза и тихо сказала:

– Давай собирать вещи.

В четыре руки они быстро управились. Конечно, Марии было до слез жалко оставлять шубы, украшения, особенно с бриллиантами, и свою самую любимую «игрушку» – джип, но она пересилила себя. Когда сумки были собраны, в доме Гурова не осталось ни одной ее вещи, кроме оставленных подарков. Водитель Тамары перетаскал сумки и все цветы в машину, и, когда Мария заперла за собой дверь, Тома, протянув руку, потребовала:

– Ключи мне, а то вдруг струсишь и обратно на эту каторгу вернешься. Не беспокойся, я их сама Гурову отдам. С комментариями! – зловеще пообещала она.

В квартире Марии они все разобрали, разложили по местам, а водитель Тамары тем временем съездил в магазин и привез два пакета с продуктами, среди которых была и бутылка хорошей дорогой водки. Тома открыла ее, налила в две рюмки и сказала:

– Давай за начало твоей новой жизни! – Когда выпили, она стала прощаться: – Хозяйничай, наводи уют, а я домой поеду – своих дел полно. И чтобы завтра же подала заявление на развод! Я проверю! И вообще, если что случится, тут же приезжай ко мне! Или позвони, я сама приеду! Мы с тобой еще не один фильм снимем! Мне понравилось!

Проводив ее, Мария вернулась в кухню, села, огляделась и вздохнула – праздник закончился невесело. Вдруг она подумала: «А может, все еще только начинается?» – и ей стало немного легче.

Утро для Гурова в госпитале, а Орлова с Крячко на службе началось нервно – они ждали больших неприятностей. Но время шло, а ничего не происходило. Наконец, не выдержав, Станислав, у которого где только не было приятелей, позвонил своему знакомому в УСБ и как бы между прочим поинтересовался здоровьем, настроением и делами служебными. Тот тоже был не лыком шит, поэтому, сразу все поняв, рассмеялся:

– Расслабься, ничего твоему Гурову не грозит. Запись та из Интернета исчезла. Кто разместил – неизвестно, кто убрал – тоже. Наши специалисты попытались хоть какой-то след найти, но не смогли. А нет тела – нет дела!

Положив трубку, Крячко передал эти слова Орлову, и они понимающе переглянулись.

– Да-а-а! Не зря у него кличка Цезарь, – протянул Петр. – Зубр был жесток, но примитивен и поэтому предсказуем, а от этого франта не знаешь, чего и ждать. Я запросил на него справку – так на нем нет ни одного «жмура». У него только экономические преступления, но всегда в особо крупных размерах. Очень-очень крупных размерах, по мелочам он не работал. Его несколько раз брали, а он всегда выскальзывал, так что прижать его смогли только дважды – подельники подвели. Они не вняли его увещеваниям быть поскромнее, сорили деньгами, а дальше наши сработали по схеме.

– Если он всего два раза сидел, да к тому же по таким статьям, как же его короновали? – удивился Стас.

– А его денег так и не смогли найти, так что он себе, наверное, и корону купил, а потом и эту должность. Он столько нахапал, что у меня фантазии не хватит, чтобы представить, сколько нулей в его состоянии.

– Черт с ним! По крайней мере, утешает то, что этот без нужды кровь лить не будет. А теперь надо Леву из госпиталя забрать – нечего ему там бока отлеживать, – сказал Крячко. – Сейчас я за ним смотаюсь.

Предупредив Льва, что его отдых закончился, потому что все обошлось, и тот должен быстро собраться, Стас поехал за ним. Он привез Гурова к его дому, но, увидев во дворе джип Марии, наотрез отказался подняться – он не забыл и еще очень не скоро забудет свою последнюю встречу с Марией.

– Ты, Лева, сам с женой разбирайся, – решительно заявил Крячко и был таков.

Гуров вдохнул – ему категорически не хотелось оставаться с Марией один на один, но делать было нечего, и он вошел в подъезд. Поднимаясь в лифте, Лев думал, что сейчас опять начнутся слезы, оправдания, клятвы в любви и верности и все прочие штучки, которые применяют женщины в таких ситуациях. Все это в их семейной жизни было, и не раз, поэтому дверь он отпирал с чувством каторжника, обреченного таскать свои кандалы.

Но квартира встретила его тишиной. Жена, которой положено было вылететь в коридор и со слезами броситься ему на шею, почему-то не появилась, и тогда Лев негромко позвал ее, но ему никто не ответил. «А если она с собой что-то сделала? – с ужасом подумал он. – Петр и Стас так на нее орали, что вполне могли довести до нервного срыва. Ну конечно! Оглушительный успех фильма, она не пошла на банкет, чтобы провести вечер со мной, а я, вместо того чтобы встретить ее, спал самым бессовестным образом. Она крепко выпила с горя, а утром на нее мы все навалились».