Раевский тут же вскидывает на меня глаза. Голубые и холодные. Такие светлые на фоне смуглой кожи, что кажутся прозрачными и пронзающими насквозь. Я ежусь. Раевский принимает это насчет температуры в кабинете и вырубает кондиционер. То есть он понимает, что простые смертные могут запросто заработать пневмонию?

— Елизавета Валерьевна, вы еще здесь?

Раевский переводит взгляд на крупные наручные часы, похожие на шедевр в стиле стимпанк, и снова смотрит на меня.

— Думаю, вы мне больше сегодня не понадобитесь. Можете быть свободны.

Не веря своему счастью, я, еле сдерживаясь, шустро бегу переодеваться. Пора начинать ту самую новую жизнь.

Напяливая через голову другую юбку, в неплотно прикрытую дверь подсобки я слышу сигнал селектора. Пускай. Он меня отпустил, меня уже нет. У меня есть задача поважнее: в талии юбка мне в пору, а вот задницу я, похоже, отъела. Протискиваюсь с трудом.

Сквозь свое сопение я слышу, как открывается дверь кабинета Раевского.

— Екатерина Валерьевна, вы еще не ушли?

Черт, уже не удастся сделать вид, что убежала. Моя возня слышна в приемной.

— Еще не ушла, — все еще воюя со своей юбкой, тоскливо подаю я голос.

— Мне нужны…

Что там тебе нужно еще, ирод? И почему всегда такое не вовремя? Юбка ни туда и ни сюда!

Я отчаянно психую, но Раевский вдруг замолкает не договорив, а из приемной доносится дребезг разбитой посуды. Это что сейчас было?

Глава 3. Юбка, лифт и хулиганство

На нервах я дергаю юбку вниз, и она наконец занимает положенное ей место. Высовываюсь из подсобки.

Возле моего стола Раевский, повернувшись ко мне в профиль, вертит в руках пресс-папье, точнее отдельные его части. На редкость уродливая и бесполезная штука была. Да и черт с ней, Катька, может, и расстроится, а я — нет.

Но Раевский настойчиво пытается приладить киту обратно его фонтанчик. На породистом лице очень забавное выражение, как будто его застукали. А еще он очень сосредоточен, даже не поворачивается ко мне. Неужто расстроился из-за этой фиговины? Или я настолько не дотягиваю до уровня той блондинки, что смотреть лишний раз на меня он не желает?

Я уже набираюсь смелости предложить просто выбросить в корзину этот кошмар, как Раевский, не поднимая на меня своих рентгеновских глаз, произносит:

— Если готовы отчеты по Стройснабу, занесите, пожалуйста, перед уходом.

И вместе с обломками возвращается к себе в кабинет, а я в недоумении перевожу взгляд на свой стол, где ровной стопочкой с краю лежат необходимые ему отчеты. Собственно, именно их и придавливало пресс-папье.

Ладно. Что ж. Раз не царское это дело — самому отчет взять, занесу.

Мельком бросаю на себя взгляд в зеркало. Заправляю блузку, пытаюсь определить, не видно ли чего лишнего из-под юбки. Сойдет. Он на меня и внимания-то почти не обращает. Я бы сказала, это даже прекрасно, что Раевский на меня не смотрит. Я вся взмокшая и раскрасневшаяся. В памяти вновь всплывает его блондинистая спутница из журнала. Одергиваю себя. Какая мне разница, как я выгляжу в его глазах?

Подхватываю отчеты и заглядываю в начальственный кабинет. Раевский опять закопался в бумагах.

— Можно? — уточняю я на всякий случай.

— Да, положите на журнальный столик, — указывает он перед собой.

Журнальный столик — это засада.

Положить на него отчеты, оставшись к Раевскому лицом, я не смогу, мешает огромный кожаный диван. Насколько вежливо поворачиваться к генеральному задницей?

И юбка тесная. Не хватало еще, чтоб по швам разошлась. Надо было дома померить, вот я идиотка! Но делать нечего, стараясь выглядеть пристойно, перекладываю стопку на указанное место.

Только я собираюсь разогнуться, как меня настигает его голос.

— Разложите по годам, пожалуйста.

Терпи, Лизок. Скоро колченогая Катька выйдет на работу, а пока будем отрабатывать отпуск в приятное время года. За такое можно и повозиться.

Все равно неловко. Уж не пялится ли он на мою пятую точку? Осторожно бросаю взгляд из-за плеча на Раевского, но он рассматривает дальний стеллаж и на меня не смотрит вовсе. Захотелось на себя фыркнуть. Размечталась! Бумажки ему явно милее. Помни про блондинку, Лиза! Покончив с нехитрой, но кропотливой задачей, я наконец разгибаюсь.

— Все готово, Егор Кириллович. Я могу идти?

Кажется, скрыть надежду в голосе мне не удается. Раевский снова вперивает в меня свой суровый взор. В приемной начинает надрываться мой мобильный. Черт-черт, надо было дверь за собой закрыть, когда вошла.

— Да, только достаньте мне еще отчет по Проминвест.

Я поджимаю губы. Отчет по Проминвесту стоит как раз на том дальнем стеллаже его кабинета на самой верхней полке. Мне с моими метр шестьдесят даже на каблуках достать его не так-то просто. Он, что, издевается?

Встаю на цыпочки и с третьей попытки достаю таки нужную папку. За каким чертом ему вообще Проминвест? С ними договоры давно закрыты.

Мой телефон опять заводится трелями. Кому там неймется, Господи?

Под звуки горячей латины пристраиваю отчет на тот же журнальный столик. Смотрю на Раевского. Раевский смотрит на меня. Понять, что у него в голове, возможным не представляется.

Мой телефон и не думает замолкать.

— Вас, видимо, ждут? — спрашивает Раевский с каким-то недоступным мне подтекстом.

— Да, — мямлю я. Меня никто не ждет, но рабочий день уже закончен, и я страстно мечтаю свалить из офиса.

— Тогда можете идти, — как-то сердито говорит Раевский и демонстративно теряет ко мне всякий интерес.

Я вылетаю в приемную, хватаю телефон и сумочку. Нет уж, блузку я переодевать не стану. Не дай бог, Раевскому сейчас еще что-нибудь понадобится, и я так и останусь с ним здесь на веки вечные. А у меня в кои-то веки появились планы на вечер.

Звонила мне Маринка, но, видимо, наконец поняла, что она не вовремя, и прислала сообщение.

«Ну как? Ты сегодня трусливый кролик или дикая тигрица?»

«Тигрица-тигрица», — вылетая из приемной, отправляю ей ответ.

Пока жду лифт, получаю: «Нужны пруфы».

Я хихикаю. Ну, пруфы, так пруфы.

В лифте нажимаю на кнопку «стоп», чуть-чуть приподнимаю юбку, чтобы были видны и черно-сиреневые кружева, и фиолетовые подвязки, фоткаю и шустро отправляю лифтолук этой любопытной лисе. Запускаю лифт опять и, давясь смехом, на разбойном азарте доезжаю до первого этажа. Коллеги косятся на меня, они еще ни разу не видели на моем лице такого восторга от завершения рабочей недели. Я даже грешным делом думаю, что по ошибке отправила фотку из лифта в корпоративный чат, но, слава богу,