же попал на другую. Верните меня обратно, где есть командир и товарищ с позывным. Все! Больше ничего не требуется для эффективного выполнения поставленной задачи.

Возвращение к непосредственному командиру происходило под странные взгляды офицеров. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то со страхом, были и раздраженные взгляды. Радует, что в мире ничего не меняется и люди во все времена одинаковые. Высокое происхождение скорее всего вносило определенные нюансы во взаимоотношения, но лихая молодежь во все времена остается молодежью. Что не скажешь про непосредственных командиров.

— Корнет, объяснитесь! Мой приказ был доставить сведения командующему первой дивизии, а не атаковать противника в одиночку. Да вы хоть понимаете, что мне пришлось бы выслушать от императора случись с вами беда⁈ — нахмурив брови, спросил офицер с золотыми погонами.

Память молчала при виде погон. Две звезды на золотом фоне. Подполковник? Нет, скорее всего это мой непосредственный командир генерал-майор Скоропадский Павел Петрович. Золотые погоны еще не поменяли на защитного цвета или приказа не было.

— В ходе выполнения вашего приказа…

В бытность службы понял, что иногда надо просто выполнять завет Петра Iдля собственного спокойствия, но здесь почему-то все внутри меня было против этого. Словно данный генерал не имел никакого права меня отчитывать, да и делал он это только для проформы.

— Хвалю! Георгия буду вам просить и золотое оружие за такой подвиг, как доказавшему свою храбрость и мастерство. Дмитрий Павлович, от меня без приказа больше не отходить, — сменил гнев на милость генерал.

Чуть не сказал: «Служу России!». Без понятия, как сейчас отвечали.

— Благодарю!

Недовольно дернув щекой от моего ответа, генерал Скоропадский резко повернулся в другую сторону. В мозгу всплыло «Рад стараться!» или «Служу Царю и Отечеству!». Последний ответ лучше всего подходит при награждении. Запоздалая помощь лучше, чем никакая.

— А вот и наш герой! Дмитрий Павлович, вы меня удивили. Расскажите поподробнее о том, как вам удалось уничтожить в одиночку целый отряд противника?

Разворот и передо мной предстало еще два высоких командира со свитой из штабных офицеров. Генерал-лейтенант Казнаков Николай Николаевич — командующий первой гвардейской кавалерийской дивизией и Гусейн Хан Нахичеванский — командующий сводным кавалерийским корпусом, который, собственно, и задал вопрос. Выдала память порцию необходимой информации.

Учитывая, как бездарно воевали войска, заслуга в этом данного персонажа. И в тоже время, четвертая шашка империи и сам храбрец с золотым оружием. К тому же, мусульманин, а для православной Российской империи это непростое достижение. Возможно, повлияла знатность его рода, но великий князь и внук Александра III котируется куда выше.

— Всего лишь удачное стечение обстоятельств и не вовремя взбесившийся конь. Прошу меня простить, но противник отступил, а приказа на преследование нет. Почему?

Скоропадский показывал мне глазами, чтобы не лез. Как никак его подчиненный. Но мне уже сам черт был не брат, да и память выкидывала все новые подробности. Оказывается, прошлый владелец этого тела был далеко не так прост. Из всплывших воспоминаний Дмитрия жил он очень даже хорошо. Любимец дворца и женщин, «олимпиец». Император относился к нему, как к собственному сыну и часто проводил время вместе с царской семьей. Несомненно, прошлого владельца тела ждала блестящая военная карьера или выгодный брак. В тоже время, у парня были проблемы со здоровьем, правда, с моим вселением все изменилось. И это знание точно пришло извне.

— Дмитрий Павлович, вы настоящий храбрец, но в военных делах я назначен императором командующим и наделен властью отдавать приказы. Сейчас мы не готовы преследовать противника, — повысил голос генерал и появился заметный акцент.

— Господин генерал, как вы думаете, что от меня услышит император, когда спросит про данное сражение? Использовала ли гвардия все возможности для нанесения максимального урона противнику? Покрыла ли себя славой достойной предков?

Собравшиеся рядом офицеры хранили молчание и старались даже не дышать. В глазах офицеров я видел, что они не были готовы к подобной войне. Количество людей с боевым опытом ничтожно мало, и первый бой показал, что все будет идти по самому кровавому сценарию.

К генералу следовало обращаться Ваше Превосходительство, ну а ко мне и вовсе Ваше Императорское Высочество, так что мы с ним квиты. Выверт чужого мозга или бушующий в крови адреналин после боя не давал спокойно принять чужие правила. Всю жизнь я плохо уживался с начальством. Такой уж характер. Молчаливое согласие памяти говорило о том, что максимальное наказание при продолжении давления на генерала это отправка домой. Сословная империя во всей своей красе.

— Большие потери, нам требуется время на восстановление, чтобы…

Что ж, мне определенно повезло. Пора давить до конца.

— Наступать дабы оправдать потери. Гвардия императора не может закончить бой против бригады резервистов с трофеями в виде двух легких пушек и множеством убитых со страниц бархатной книги. В столице не поймут.

Слова попали точно в цель. Именно эти слова боялись произнести находящиеся здесь офицеры. Конечно, уменьшение собственных потерь и увеличение у противника самое любимое занятие для воинских начальников, но это не всегда работает.

— Господа, слова великого князя неприятны, но он прав, — быстро пошел на попятный хан Нахичеванский. — Николай Николаевич, распорядитесь начать преследование германцев и найдите, наконец, Бельгарда. Вторая дивизия генерала Рауха пусть займет близлежащие поселения и будет держать позиции до получения нового приказа.

— Слушаюсь.

Командующий корпусом резко развернулся и ушел, а вместе с ним и другие штабные офицеры. Восторженные взгляды офицеров, приобщившихся к тайне, были довольно-таки комичны, и я с трудом сдерживал улыбку. Но смешно было только мне одному. Подошедший Скоропадский наоборот был бледен, как полотно.

— Дмитрий Павлович, зачем вам надо было так давить на хана Нахичеванского?

Корнет был забыт. Вот такие выверты психики людей. В этот момент я мог приказывать, но потом мне обязательно припомнят свою слабость и непременно пожалуются «родственникам». Большое влияние Романовых на карьеру любого офицера еще ощутимо, а за мной дополнительно была некая тайна. Никогда не замечал за собой способности к убеждению. Скорее всего обещанные неизвестным «добавки» работают.

— Первый бой гвардии должен запомниться надолго. Офицерам и личному составу необходимо набраться опыта и пусть это будут резервисты, чем позже со страхом встретить регулярную армию противника. Голый расчет и обычная логика, Павел Петрович.

До начала битвы полк состоял из четырех конных эскадронов и тыловых служб, численностью в чуть более тысячи ста строевых. И все знатные фамилии на офицерских должностях. Тут даже рядовому было почетно и денежно служить. После битвы количество строевых заметно уменьшилось, но полк еще не потерял боевую эффективность, что не скажешь о конной артиллерии лейб-гвардии, которая показала себя откровенно плохо. Значит, пусть учатся на ходу.

— Вы же понимаете, в случае неудачи винить будут вас, и хан Нахичеванский осудит самым первым, — намекнул генерал.

Скоропадский… что-то я слышал или читал об этом человеке, но память молчала до определенного момента.

— Более чем уверен в этом, Павел Петрович, но куда больше я уверен в успехе преследования.

— Ваше решение и слова достойны. Честь имею! — развернулся генерал и направился в сторону штабных офицеров, оставив меня одного.

Корнет, который строит генералов… удивительно, но факт. Для чего я здесь? Что я хочу? Мирной жизни мне не обещали, так что выбор очевиден. Встряхну это болото, и может хоть что-то изменится.

Глава 3

Избавившись от общества высокопоставленных офицеров, я сразу же занялся самым важным делом любого опытного солдата. Приведением личного оружия в надлежащий порядок. При этом вспоминая создателя револьвера Нагана не самыми лучшими словами. Демьян в этот момент со вздохом сожаления рассматривал мою шашку. Во время боя было не до раздумий о том, что будет с клинком, и сейчас шашка представляла из себя жалкое зрелище. Надеюсь, он найдет того, кто сможет исправить клинок.

Закончив с револьвером, я направился к своему основному боевому товарищу. Бронетранспортеры и машины в эти года еще не обладали достаточной проходимостью и автономностью, да и служу я в кавалерии, поэтому надо наладить отношения со своим конем.

— Ваш «Принц» с характером, и как любой конь он ласку любит. Простите, ваше императорское