Али вздрогнула и провела рукой по животу.

– Да, люди. Другие хомо сапиенс. Те, кто может попробовать вкусную еду, которую, как мне сказали, здесь подают.

На этот раз он посмотрел на нее без издевки.

Покраснев, Али провела пальцами по волосам.

– Что?

Его взгляд скользнул по ее лицу, волосам, низкому V-образному декольте, и по ее спине пробежала дрожь.

– Ты хорошо приоделась, – сказал он.

Охнув, она отвернулась, притворяясь, что поправляет платье.

Данте уселся не напротив нее, а слева. Али передвинула колени вправо.

– Если ты еще подвинешься, то упадешь. Чего ты дергаешься?

Али успокоилась и сжала дрожащие пальцы рук, лежащие на коленях.

– Я не дергаюсь.

– Нет? Неужели?

Когда Данте волновался, его акцент становился отчетливее. Али заметила это давным-давно. Взяв себя в руки, она встретилась с ним взглядом. Неужели ему невдомек, что его близость лишает ее здравомыслия? Неужели он действительно не ощущает, как воздух потрескивает от напряжения? Хотя, вполне вероятно, что такие ощущения испытывает только она.

Не то чтобы она хотела, чтобы Данте ею увлекся. Ее плечи задрожали, когда по спине пробежал холодок.

– Если ты нервничаешь, значит, ты что-то затеяла, – произнес он.

Закрыв глаза, Али сосчитала до десяти. Она не могла ни в чем винить Данте, потому что в детстве вела себя как настоящий дьяволенок.

Однажды ночью она зажгла в комнате Данте бенгальские огни и прожгла дырки в его новом костюме, купленном ее отцом. А потом она едва не спалила весь дом.

Затем она в пыль разбила молотком новые запонки Данте, подаренные ему Викрамом.

О, и не надо забывать о документах для важного слияния компаний, которые она разорвала в мелкие клочки.

Когда Данте привел свою девушку, чтобы познакомить ее с Нилом… Али простонала от воспоминаний. И это была только часть пакостей, которые она сделала, чтобы показать Данте, как сильно она его ненавидит.

Она откашлялась.

– Я говорила тебе, что я изменилась. – Когда он поднял бровь, она вздохнула. – Я не знала, где мы будем обедать. Как я могла что-то затеять? Я просто удивилась, не увидев других посетителей.

– Моя секретарша забронировала для нас весь ресторан. – Как только Али открыла рот, он пожал плечами. – Я по опыту знаю, что ты можешь закатить скандал, поэтому хочу, чтобы о нем узнало как можно меньше людей.

– Логично, – ответила она со всем нахальством, на которое была способна.

Пришел метрдотель.

– Бутылку лучшего белого вина и два салата из креветок, – сказал Данте.

Али вздернула подбородок.

– Я не хочу креветок.

– Нет?

Пальцы Данте коснулись ее запястья, и Али снова отпрянула от него так, словно обожглась.

Он стиснул зубы, его глаза сверкнули.

– Этот ресторан славится креветочным салатом. Но, если хочешь, выбери из меню любое блюдо.

Ее щеки пылали, а сердце колотилось как сумасшедшее. Она уставилась на меню, но строчки плясали у нее перед глазами.

– Мадам? – Метрдотель мило улыбнулся. – Если вы не хотите морепродукты, которые заказал мистер Виттори, я могу предложить вам другое блюдо.

– Нет. – Али глубоко вздохнула. Метрдотель не виноват, что Данте играет с ней. И она ведет себя так, словно осталась неразумной и вспыльчивой девчонкой, желающей причинить ему боль за все, что было неправильно в ее жизни. – Я буду креветки, спасибо.

Когда метрдотель ушел, она просто сказала:

– Не смей.

«Не манипулируй мной. Просто исчезни из моей жизни, Данте».

Он откинулся на спинку стула и напряженно посмотрел на Али.

– Ты сама меня провоцируешь.

Прежде чем Али успела начать еще один спор, он положил на стол прямоугольный бархатный футляр. Конечно, Данте – мастер манипуляции; он играет на ее слабостях, оставаясь равнодушным.

– Что теперь? – спросила она.

– Открой – и увидишь.

Открыв футляр, Али увидела крошечные, изящно ограненные бриллианты, вправленные в белое золото в форме цветов, и у нее перехватило дыхание. Она погладила колье подушечками пальцев, стараясь не расплакаться.

Ей было крайне непросто заставить себя продать эту драгоценность своей матери. Али так крепко вцепилась в футляр руками, что побелели костяшки ее пальцев.

Сначала Данте упомянул благотворительный фонд ее матери, а теперь показывает ей это колье. Он никогда ничего не делает просто так. Он ненавидит Али так же сильно, как и она его. Волоски на ее затылке приподнялись от волнения.

– Зачем тебе это? Что ты хочешь, Данте?

Данте уставился на слезы, мерцающие в больших карих глазах Алиши, и затаил дыхание.

Ему казалось, что его ударили в живот. А дрался он немало, когда в юности жил на Сицилии. Мальчишки, которых он знал всю свою жизнь, за одну ночь изменили к нему отношение. И все благодаря преступлению его отца.

Удары тех мальчишек подпитывали его стремление создать себе имя и стать не похожим на отца. Они превратили его юное сердце в камень, чтобы он никогда не чувствовал боли снова.

Данте жаждал богатства и славы. Он решил больше никогда не быть слабым. Его судьба никогда не будет контролироваться любовью к женщине. И все это однажды стало реальностью.

Но искренние эмоции Алиши, пока она притрагивалась к колье своей матери, показались ему в тысячу раз хуже вреда, нанесенного ему в юности.

Читая отчеты о передвижении Алиши, он был шокирован, обнаружив, что она за последние пять лет несколько раз была в Лондоне. Ей приходилось приезжать в Лондон, чтобы решать проблемы с благотворительным фондом матери. Она даже организовала благотворительный гала-концерт для сбора денег. Данте искал способ воздействия на нее, и он нашел его.

Он не собирался обманывать Алишу. Фактически он предлагал ей то, чего она хотела. Если раньше Данте сторонился Али как чумы, то теперь старался втянуть ее в свои игры.

Алиша – олицетворение противоречий, изворотливая и бессердечная эгоистка, была, по сути, ему неизвестна. С того момента как Али переехала к отцу, Нилу, она возненавидела Данте. Сначала он счел это забавным, а потом решил, что это опасно. Хуже того, она всегда вызывала в нем реакцию, которую никто больше не провоцировал.

Но все это было шесть лет назад, пока она не изменилась.

Он опешил, увидев ее в переулке несколько часов назад. На ней был белый топ с тонкими бретелями, облегающий грудь, и шорты, демонстрирующие длиннющие загорелые ноги. Как чувственно она отводила пряди волос от лица! Как красиво играли солнечные лучи на ее смуглой коже!