зачем тогда, простите, рыпаться?

Анна. Мне небезразличны люди.

Феликс. Ты просто сотрясаешь воздух. Пусть обделённые люди не требуют, а добиваются!

Анна. Чего своими силами добился ты?

Феликс не находит, что ответить.

Феликс. Всё равно я считаю: всё в руках человека.

Лоран. Неправда. Все мы заложники ситуации в той или иной степени. Кто-то больше, кто-то меньше.

Феликс. Ты её поддерживаешь?

Лоран. Я не поддерживаю ни одного из вас. Но сострадание несчастным — моя работа. В бунтах, конечно, нет ничего славного, только разрушение…

Анна. Иногда оно — выход!

Лоран. Не знаю. Я об этом пообщаюсь со священником.

Анна. А ты все вопросы с ними обговариваешь?

Лоран. (усмехается) Это уже моё дело.

Феликс. (Анне) Не понимаю я вас всё равно.

Анна. И не поймёшь. Не в моём ритме бьётся твоё сердце. Знаешь, может я не очень хороший человек. Смуту сею. Девушка, а хожу в штанах, и всё же, когда меня не станет, будут те, кто по мне заплачут. А кто заплачет по тебе? Безразличный человек… страшен.

Феликс. Прямо уж?

Лоран. За безразличие платятся забвением.

Феликс. Кто говорит… Кто был небезразличен, того затоптали.

Лоран. На того волю уповают! Если ты безразличен, кому ты окажешься нужным?

Феликс. Разве мне чья-то нужда?

Лоран. Пропащая душа, Феликс, пропащая…

Снаружи лачуги громко свистит ветер.

Анна. Интересно, бунт в городе N уже обрёл полную силу? Дела ведь давно начались, жаль, я опоздала.

Лоран. Он прервётся хотя бы на ночь?

Анна. Нет конечно. Народ в больших городах зол, жаден до крови, эта жажда не даст ему спать.

Феликс. (фыркает) Нападать под покровом ночи — очень честно.

Анна. Голодным жизнь портить — тоже. Но тут и другая любопытная вещь есть: знаете, в недалёких деревнях праздники осени устраивают? В честь урожая. Я слышу дух веселья и запашок вина даже отсюда, и он перемешивается с духом животной злобы — интересное сочетание.

Лоран. Как так может быть? В городе — бунт, в деревне — праздник?

Феликс. Ну, это логично. Это наша человеческая черта: пока одни дерутся, другие празднуют. Потом они меняются местами.

Анна. (кивает, говорит Лорану) Чья-то семья этой ночью лишилась матери, в другой — умер младенец. А в третьей думают: как там поживают наши винограднички. Так всегда было. И всегда будет. Все одновременно не страдают, только по очереди.

Лоран. Это жестоко.

Анна. Да жизнь в целом — жестокая штука.

Феликс. Хоть в чём-то я с вами солидарен.

В окно задувает ветер с дождём. Огонь в камине тухнет.

Лоран. Господи! Этого только не хватало.

Анна. Закройте окно хоть чем-нибудь! Его выбьет окончательно, мы с воспалением лёгких все сляжем! А на мне кроме рубахи ничего и нет, джентльмены, имейте совесть!

Лоран. Я мантию свою не сниму — окоченею!

Анна. Феликс?

Феликс. А что я сразу?

Лоран. У тебя шуба плотная!

Феликс. И что с того?

Лоран. Ну послужи доброму делу!

Феликс. Что ещё сделать? Я не вижу никаких причин, по которым должен вам помогать! Вы не вызываете ни сочувствия, не милости, так что…

Анна достаёт серпы, делает шаг в сторону Феликса. Феликс пугается.

Феликс. Так что… я подумал… и передумал, хорошие господа, пойду, завешу окно…

Феликс идёт завешивать окно.

Лоран. (кивая на серпы) Полезные вещицы.

Анна. Вот, к слову, об относительности! Оружие вора! А тебе полезно!

Лоран. Да-да, ты была права, признаю. Как-то я утомился.

Анна. Так иди и спи.

Лоран. Нет, в смысле духовном. Хочу поговорить.

Анна. С кем?

Лоран поднимает взгляд к потолку.

Анна. (мрачно) А. Поняла.

Лоран вздыхает, обматывает цепочку с крестом вокруг ладони. Он отходит, становится на колени.

Анна. Ты надолго?

Лоран. Посмотрим.

Анна. Пойду… дров нарублю.

Лоран. Мокрых?

Анна. Выбора мало.

Анна вздыхает и уходит.

ЯВЛЕНИЕ 3.

Феликс оглядывается.

Феликс. Брезгует.

Лоран. Спасибо, что вслух ничего не говорит. Как кое кто.

Феликс. Я её терпеть рядом с собой не обязан.

Лоран. Да зная твоё мнение, ты вообще никому ничем не обязан.

Феликс. И очень хорошо. Мне авторитет ничей не нужен, он только мешает.

Лоран. А что тебя направляет, когда ты в сомнениях?

Феликс. У меня не бывает сомнений. Сомнения останавливают. От сомнений — регресс.

Лоран. Всё равно, необязательно тыкать людям в их происхождение. Тебе просто повезло, что ты богат.

Феликс. Неприлично богат.

Лоран. Ты своего положения не заслужил. А она своё — вполне возможно.

Феликс. Зачем ты грубишь?

Лоран. Это не грубость. Это — правда. Сам соглашался, что жизнь — жестока.

Феликс. Всё же ты на её стороне?

Лоран складывает ладони и начинает что-то неразборчиво шептать. Феликс отходит от него.

Феликс. Не заслужил… Да откуда вам всем знать, заслужил или нет? Разве, чтобы что-то заслужить, надо всю жизнь страдать? Разве я кому-то врежу? И не всё мне так легко досталось, как кажется. Я приложил огромные усилия, чтобы честь семьи асессоров не замарать, между прочим! Я воспитан! Образован! Это нелегко. Мне просто безразличны житейские мелочи. Мне неплохо самому, без никого. А что, человек может считать, как ему угодно, но почему они решили упрекнуть меня за равнодушие? Хотя, я не колючка и не холодная глыба, по крайней мере, иногда. Я много чего люблю, например, спокойствие. Не люблю любые перемены, я к ним долго привыкаю.

Лоран. Феликс, это всё, конечно, интересно, но ты мешаешь.

Феликс. Говоря честно, Лоран, когда ты в меня стрелял, не боялся ты брать грех на душу?

Лоран. Пусть ошибки молодости ими и остаются.

Феликс. Всё же, каким бы святым ты себя не делал, ошибки не признаёшь. Настолько меня ненавидишь?

Лоран. А ты?

Феликс. Ты меня просто однажды оскорбил.

Лоран. А ты не принял доброты. Это тоже оскорбительно.

Феликс. И ты никогда не жалел о дуэли?

Лоран. Меня твоё самодовольство раздражает больше, чем моя… импульсивность.

Феликс. А может, ты попросту завидуешь мне?

Лоран. В чём это?

Феликс. Мне необязательно жить по правилам. Делаю, что хочу. Закона не нарушаю, конечно, как кое-кто, а всё же… Моя жизнь поспокойнее будет, и тебя это выводит. (усмехаясь) На это ставку делаю!

Лоран. Зависть — не моё чувство.

Феликс. Мне кажется, ты и сейчас нервничаешь.

Лоран. Чего ты хочешь от меня, Феликс?

Феликс. Вот это именно то, что меня в тебе раздражало! Ошибок не признаёшь. Сказал бы по-простому: я был неправ, навязался, потом ещё более сглупил! Но нет, для тебя это слишком сложно. Разве твой святой тебя не заругает за твою ложь?