Феликс. Да самому себе! Мне кажется, если ты уж решился быть почти святым, так будь им целиком и полностью, а не для вида!

Лоран. Ты меня в деланности не обвиняй!

Феликс. Тогда извинись.

Лоран. Что, посмеяться хочешь? Или тебя волнует моя душа?

Феликс. Не делай из меня злодея. Мне твои извинения, конечно, доставят удовольствие, но я хочу чем-то закончить неприятный эпизод! Нам здесь неизвестно сколько сидеть, а ваши брезгливые лица мне видеть не нравится.

Лоран. Поверить не могу, что ты на это идёшь первым.

Феликс. Не понимаю, почему ты решил, что это невозможно! Нет, жаль, что мы с тобой не похожи.

Гремит гром, на улице что-то трещит. Лоран вскакивает на ноги, напряжённо смотрит в сторону, в которую ушла Анна.

Лоран. Анна?

Возвращается Анна с ветками в руках. Она бросает их на пол и трёт голову.

Анна. Черепицу ветер сдувает. Меня немного… задело.

Лоран. Ты бледная. Тебе помочь?

Анна. (резко) Оставь, пустяк.

Лоран. Нехорошее у меня предчувствие. Видит бог — лучше нам уйти.

Анна. Куда?! Никто не знает, какой доброжелатель встретит нас в лесу, я не говорю о милости погоды!

Лоран. Если на нас всё обвалится?

Феликс. (безразлично) Значит, судьба такая.

Лоран. Веришь в судьбу?

Феликс. (закатывая глаза) Нет, я нигилист, всех призираю и ем на завтрак младенцев! Верю в судьбу, отчего бы и нет?

Не сказать, что Феликс совсем уж не испуган, он просто этого не показывает. Анна откровенно злится, Лорану грустно от его неспособности хоть что-то предпринять. Что-то снова трещит. Дождь немного стихает.

Анна. Там что-то случилось. Феликс, сходи, посмотри.

Феликс. Опять!? Прекратите раздавать мне указы, кто вы такие?! (Анне) И попробуй только свои серпы в руки взять!

Лоран. Феликс, подумай сам! Кто оценит ситуацию трезвее нас?

Анна. (язвительно) Ваше высокоблагородие.

Феликс. Мне это начинает надоедать…

Лоран. (Феликсу) Я с ней останусь на всякий случай. Разговор продолжим потом.

Феликс вздыхает и уходит.

ЯВЛЕНИЕ 4.

Лоран. Чего ты испугалась?

Анна. Ничего.

Лоран. Обманываешь.

Анна. А ты лезешь не в своё дело. Не люблю такую погоду. Вся повязка промокла.

Анна трогает замотанный глаз.

Лоран. Сними, если тебе станет удобнее.

Анна. Разбежался. Это не то, что хочется видеть, поверь мне.

Лоран. Стесняешься?

Анна. Нет. Ты просто не знаешь, сколько там было заражений, и как… сказалось.

Лоран. Поверь, я видел очень много страшных ран. Если тебе интересно, у меня есть ткань.

Лоран лезет в карман, достаёт чёрную ленту, протягивает её Анне. Она отворачивается, снимает старую повязку. Лоран хочет посмотреть на её глаз, но каждый раз сдерживается. Анна пытается снова обмотать глаз, но её руки трясутся. Она их опускает, вздыхает.

Анна. Лоран?

Анна протягивает Лорану ленту, поворачивается. Глаз её перечёркнут широким шрамом. Лоран обматывает глаз Анны новой повязкой.

Анна. Я сама виновата. Надо было быть тише.

Лоран. Что?

Анна. Я про глаз.

Лоран. Почему так получилось?

Анна. В нашей семье было много детей. Родители нас всех любили, но прокормить не могли. Не знаю, винить их или нет… Потом по городу зараза прошла, лет восемь назад, ты помнишь, может быть.

Лоран. Да, такое забудешь. Тогда много полегло.

Анна. Болели все. Мои тоже. На лекарства нужны были деньги, и тогда я начала воровать. Не у всех. Только у тех, у кого денег было достаточно. И вот, в одну ночь я залезла в дом кузнеца, свалила на пол какую-то жестяную штуку. Он быстро пришёл и… не стал церемониться. Хотел дать по рукам, попал в глаз чем-то… даже не помню чем.

Лоран. Что стало с твоей семьёй?

Анна опускает взгляд. Лоран заканчивает заматывать её глаз.

Лоран. Я буду молиться за них.

Анна. В этом мало толка. Где был твой бог, когда моя семья страдала? (Издаёт сдавленный смешок). Где он был, когда я молилась? У меня денег не было чтобы похоронить… у меня — ребёнка… За нашу нищету я ненавидела всех: начиная от безразличных соседей, заканчивая… да закончить некем — всех я ненавидела.

Анна немного отходит от него, неловко переминается с ноги на ногу.

Лоран. Но зачем тебе воровать теперь? Ладно ребёнком — нужда была, а сейчас…?

Анна. Она и сейчас есть. Только я ещё в поле работаю, там законно… А ворую я не для себя. Я живу в нехорошем районе, там грязно, там… ну… плохо. Там много беспризорников. Мне их жалко. Иногда даю им деньги. Честно говоря, к себе возвращаюсь только из-за них.

Лоран. Не любишь там жить?

Анна пожимает плечами.

Анна. Я, в конце концов, росла там. Знаешь, какое-то время мужичок рядом с моим домом жил неплохой, из столицы. Учёный, но он из разорившихся был, вот его и занесло… Он меня читать учил. И вообще… во многом я ему благодарна. Но давно его нет, так что… неуютно там.

Анна качает головой.

Лоран. Знаешь, я тоже один живу. У меня дом есть, недалеко от церкви. Я там остаюсь, когда хочется одному побыть, почитать, отдохнуть… Если когда-нибудь ты не захочешь возвращаться к себе — заглядывай.

Анна грустно посмеивается.

Анна. Некрасивое предложение.

Лоран. (сконфуженно) Я не хотел тебя оскорблять… Просто… Ну… Ох, я не умею говорить верно.

Анна усмехается, смотрит в сторону.

Анна. И я всё-таки исповедовалась.

Лоран. Стало легче?

Анна. Не знаю. Не верю, что что-то во мне сильно поменяется.

Лоран. И, поверь, ничего не поменяется только из-за этого. А так, кто знает, может бросишь своё, как ты говорила, увлечение.

Анна молчит.

Анна. Лоран.

Лоран. Да?

Анна. Имя у тебя красивое. Необычное. Ты не местный?

Лоран. Иностранец, представь. Мои родители отправили меня сюда на корабле. Продали.

Анна замирает.

Лоран. Но ты не подумай! Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, то была воля Его, Он сохранил меня! Меня выкупил один из служителей церкви, хороший старик, воспитал меня, одел, обучил ремеслу. Я не жалуюсь. Мы с ним целую рощу высадили — неплохое воспоминание. А людей, которые меня, так скажем, на свет выпустили — я забыл и простил.

Анна. Я бы так не смогла. Ты хороший, Лоран.

Лоран. Нет, я — плохой. Я сам много грешил, я во многом был неправ. Мне даже Феликс на это указывал. Значит точно, я — плохой.

Анна. Не будь категоричным.

Лоран. У меня по-другому быть не может. Тем более, хороший только один!

Лоран смотрит наверх.

Анна. Потолок?

Лоран. Очень смешно. Ты ведь поняла, о ком я.

Анна.