А вдруг я не сдержусь и брошусь ему на шею? Или захочу, чтобы он обнял меня, поцеловал… Блейк, наверное, даже не представляет, как приятно, когда тебя обнимают.

Ему было не свойственно прикасаться к ней за исключением тех моментов, когда они занимались любовью, взять ее за руку, обнять ее за плечи, тем более - какой ужас! - за талию. Ее муж всегда пунктуально соблюдал рамки приличия, как он их себе представлял.

И Юлиана понимала, почему он ведет себя так. Виной тому - поведение его матери…

Вновь зазвонивший телефон растревожил тишину дома и нарушил ход ее мыслей.

Юлиана встрепенулась.

Блейк… Она почему-то была уверена, что это именно он звонит из аэропорта предупредить о своем приезде.

Блейк Престон без всякого энтузиазма относился к телефонным звонкам своей жены, хотя сам нередко и отовсюду звонил ей. Это была еще одна из его причуд, причину которой она тоже прекрасно понимала. Мать Блейка доводила до бешенства его отца своими постоянными телефонными надоеданиями, особенно если тот уезжал куда-то по делам. Причем она докучала ему не милой женской болтовней, а неуемной ревностью, за которой, как и всегда в таких случаях, стояло чувство собственничества. Ей постоянно нужно было знать, где он, что делает и когда будет дома.

Но и дома Мэтью Престон ни на минуту не оставался без внимания своей жены. Она непрестанно приставала к нему с ласками, целовала, обнимала, сюсюкала с ним. Норин Престон была эмоционально неуравновешенной женщиной, любившей своего красавца-мужа до самозабвения.

Юлиана знала об отношениях родителей своего мужа не от него самого, а из рассказов собственной матери, которая около двадцати лет прожила в доме Престонов в качестве прислуги и погибла год назад в автомобильной катастрофе.

Юлиана закрыла глаза, удерживая слезы.

Бедная мамочка…

При воспоминании о матери ей всегда хотелось плакать, и всякий раз ее удерживало только то, что маме это бы очень не понравилось. Она была такая добрая, с открытой душой, жизнерадостная… Лили Мэйсон принимала все превратности судьбы с наивным и совершенно естественным оптимизмом. Казалось, грусть и дурное настроение просто обходили ее стороной. К несчастью, однако, доверчивость и жизнелюбие Лили стали причиной ее многочисленных связей с мужчинами, которым было совсем не трудно внушить ей любовь и привязанность.

Но все, что им требовалось, было красивое тело ее матери и удовлетворение инстинкта самца. Никто из них ни разу не предложил ей выйти замуж. Так же поступил и ее отец, который немедленно исчез, как только обнаружилось, что его подружка, еще совсем подросток, забеременела.

Впрочем, у Лили хватило ума не вступать ни с кем из своих знакомых в более тесные отношения и не приводить никого в дом в качестве временного отца своей дочери. Тем не менее иногда по ночам, лежа в постели, но не успев заснуть, маленькая Юлиана видела, как ее мать, крадучись, пробиралась с кем-то из них в свою комнату.

Это прекратилось, как только Лили с дочерью поселились в крохотной квартирке над гаражом Престонов. Но не надолго. Лили теперь устраивала свои тайные встречи днем, когда Юлиана занималась в школе. Но девочка догадывалась об этом, так как их квартира, когда она возвращалась с занятий, то и дело благоухала запахами то мужского одеколона, то сигарного дыма…

Телефон, не переставая, надрывался, настойчиво требуя внимания к себе. Он наконец вырвал Юлиану из плена прошлого. Что я делаю? Кому нужна вся эта грязь? Прошлое содержит в себе объяснения многому, но оно не дает рецептов, как жить в настоящем и будущем.

Соберись и сделай так, чтобы Блейк ни о чем не догадался. Между вами ничего не изменилось. Ничего!

Дав себе установку вести себя так, будто это всего лишь деловой звонок, и сделав большой вдох, Юлиана подняла трубку. Она работала в отделе внешних сношений в крупной международной косметической фирме, и ей не раз приходилось под маской сдержанной холодности и высокомерия скрывать свои истинные настроения.

- Юлиана Престон, - произнесла она с величественным спокойствием.

- Это Блейк, Юлиана.

- Блейк! - воскликнула она с наигранной веселостью. - Ты нехороший человек, заставил меня так волноваться. - В ее голосе не послышалось и намека на истинные переживания.

Как бы подхватив игру своей жены, Блейк вальяжно рассмеялся в ответ.

- Я здесь сижу, - живо продолжила она, - и воображаю себя уже вдовой.

- Воображаешь или надеешься? - спросил он после некоторой паузы. - Может, ты уже вообразила себя веселой вдовушкой? Я ведь мешок с деньгами. А теперь, после последней сделки, стал еще богаче.

Это даже шутливое предположение о меркантильных интересах Юлианы было ей неприятно. Ужасно, когда окружающие, такие, как Стюарт или миссис Доусон, считают, что она живет с Блейком только из-за его денег, но еще страшнее слышать такое из уст собственного мужа.

Совсем недавно ей, конечно, трудно было отрицать, что частично эти предположения верны. Но не теперь. С некоторых пор деньги мужа перестали играть для нее определяющую роль.

Жаль только, что Блейку это придется не по вкусу. Его полностью устраивало их негласное соглашение и та финансовая основа брака, на которой он сам настоял. Не так давно и Юлиана подходила с той же меркой к их союзу. Боже, как все стало сложно! Ну почему, почему же нельзя открыться ему в своей любви, выпустить эту прекрасную птичку из клетки, чтобы она почувствовала свободу и никогда уже не пожелала забираться обратно.

Но это невозможно. Блейку не нужна ее любовь. Более того, он ненавидит и боится любого проявления эмоций. В том-то вся и беда, что если она хочет и дальше оставаться миссис Блейк Престон, ей необходимо запрятать подальше свою так неожиданно обретенную страсть и как и прежде играть роль безупречной жены - безупречной в понятиях ее мужа. И если сейчас не сбить пламя, в будущем у нее вряд ли это получится. Время - союзник пламени. Время пройдет - и оно разгорится в пожар.

- Поездка прошла успешно? - спросила она насколько могла равнодушно.

- Просто фантастика! - живо отозвался он. - Мне нравится иметь дело с азиатами - они буквально бросают вызов всему и всем - ни минуты покоя.

Юлиана деланно рассмеялась.

- Как же ты любишь ходить по лезвию ножа!

- Да ну?

- А разве не так? Тебе лучше, чем мне, известно, почему ты вернулся в лоно семейного бизнеса. Да только потому, что он был в упадке. Не станешь же ты отрицать, что твоя душенька просто ликует, что именно ты смог воскресить его из пепла, как птицу Феникс?

Он довольно усмехнулся.

- Может, ты и права. Слышала, в какую я попал переделку?

- Стюарт уже успел в двух словах сообщить мне. Это долгий разговор. Приедешь - расскажешь?

- И это все? Знаешь, - проговорил он с сухим смешком, - мне иногда кажется, что я для тебя вовсе ничего не значу.