Глава 3. Интерлюдия. Вероника Аксенова

Андросенко Александр Дмитриевич

Нагибатор-5. Свободный житель

Глава 3. Интерлюдия 1. Вероника Аксенова

Вероника старалась держать подбородок как можно выше. Не только для того, чтобы казаться окружающим ее людям не сломленной, но и не смотреть на нижнюю часть туловища и ноги.

Иначе, как предательством, это называть было нельзя. Ее не просто выкинули на улицу, ее лишили возможности нормально жить. Нет, более-менее презентабельный вид ей все же оставили. Скажем, дорогущий имплантат, на обожжённую половину головы, не сняли. Но и только. Даже под одеждой было видно, что вместо привычных линий тела у нее теперь угловатые протезы из углепластика и стали.

Но ладно контора, от нее она ничего особо и не ожидала, но свекр… От отца мужа она ожидала совсем других действий. Однако, Аксенов прислал ей лишь короткое сообщение о том, что будет рад, если она приедет к ним на новогодние каникулы.

Первоначальная кровожадность прошла, сменившись апатией, которую разогнал-таки Быков, но Вероника по-прежнему чувствовала себя отвратительно. Иногда ей казалось, что следовало попросить смертельную инъекцию, и попытать счастья отыскать мужа в аду. Во всякому случае, это сейчас было бы проще, чем добраться до убивших его здесь. Ох, она бы там на нем отыгралась за все, что испытала после его смерти.

Истории, которую ей рассказали про сбрендивших Олли, Ареса и Батлера, она не поверила ни на йоту. Арес — еще может быть, но точно не Олли, и, однозначно, не француз. По большому счету, и Арес, с которым она шапочно была знакома, пока тот не пропал, не производил впечатления человека, способного сорваться в штопор. По первому знакомству, он очень напоминал мужа: спокойный, уверенный в себе, неулыбчивый, но надежный. Зачем ему убивать девчонку, пусть и дочь Ремизова? Использовать, как способ давления — может быть. Но убить? Ну... Побочный ущерб, разве что.

Дико не хватало ПРОЦа. К хорошему быстро привыкаешь — проверка вероятностной процентовки предположений и генерация новых идей стала неотъемлемой частью мыслительного процесса. Веронике казалось, что у нее отобрали не только привычное тело, но и часть мозга. Или что она резко поглупела. Но этого же не может быть, да?

— Вы готовы, мэм? — спросила медсестра, и Аксенова кивнула.

— Да. Где расписаться?

— Вот тут, — она подала планшет. — Палата забронирована на ваше имя, можете проходить. Желаете выбрать врача, или назначить самим?

— А кто занимается Быковым? Можно и мне у нее лечиться?

— Да, конечно. Но она сейчас не в больнице. Хотите подождать?

— Нет, если мне помогут с капсулой без нее.

— Хорошо. Я вызову вам в комнату медсестру и санитара.

— Спасибо. А с Быковым когда можно поговорить?

— Не знаю. Спросите у медсестры, может быть она в курсе. Или у доктора.

В помещение зашла высокая толстуха, и окинула взглядом:

— Вероника Аксенова? Следуйте за мной.

— Не так быстро, подруга, — пробурчала девушка уже в коридоре. — Я уже не шифр... хм... целый человек, а только половинка.

Медсестра, оторвавшаяся уже метров на десять, обернулась, окинула ее цепким взглядом, и вернулась:

— Ой, слушай, я и не поняла сразу... Замена боевых протезов гражданскими? Помочь?

— Не надо, сама... Откуда такие познания? Встречала ветеранов?

— Так тут только такие и бывают! Эх, знала бы ты, какие мне тут небылицы рассказывали... Уши бы в трубочку свернулись!

— Думаешь, врали?

— Конечно! Один говорит, я на восемь метров в высоту прыгал! Другой — с двух рук по разным мишеням без промаха стрелял!

— Пф! — Вероника скривилась. — Ну и бараны, ни ума, ни фантазии. С двух рук хотя бы из гранатометов стрелял?

— С пулеметов.

— Банальщина. Соточку по рассказам накрошил?

— Говорил, десять завалил, остальные разбежались.

— Похоже на правду... А что за тип?

— Да ну, ты что! — Медсестра засмеялась. — Какая правда-то?! Дедуля под себя ходил, какие ему подвиги! Полковник в отставке. Противный такой. Без обоих ног и левой руки. Руку вообще полностью оторвало, вместе с ключицей.

— Давно похоронили?

— Кто же его похоронит-то? Так и лежит, гад, постоянно облапать пытается! Дня не проходило, чтобы по рукам не получил!

— Давно он у вас?

— Года два уже.

Вероника наизусть помнила все шифры "Немезиды", но никаких полковников два года назад не списывали. Видимо, не из их отдела. И тем не менее...

— Тебе, может, помочь? Загляну к нему, пообщаюсь.

Медсестра хохотнула:

— Подруга, ты же только что говорила, что только половинка от тебя осталась! А тут на подвиги потянуло?

— А я с ним как с сослуживцем поговорю, — Аксенова ухмыльнулась. — По-нашему. Быстро поймет.

— Да не, не надо. Сама уж как-нибудь, — сестричка как-то стушевалась, явно испугавшись кривого оскала Аксеновой.

— Ты не пугайся, у меня просто половина лица протезирована. И не отказывайся от помощи-то, если надо. Я от твоей не откажусь, когда нужна будет, и ты не стесняйся. Тебя как зовут, кстати?

— Маша, — улыбка медсестры совсем погасла.

— Вот и хорошо, Маша. Пойдем, положишь меня... О, а это что, палата Быкова?

— Да... А вы что, знакомы?

— Есть немного. Когда с ним можно будет поговорить?

— В любой момент. Там на капсуле есть специальная кнопка. Прямая связь с пациентом, транслируется прямо в виртуальную среду, задержка меньше трех секунд. Требуется для создания цифрового канала в управляемом сновидении. Передается только голос. Когда мы увидели новую возможность оборудования, все были в восторге! Вы знаете, что это первая такая навороченная капсула в нашем отделении? Все обычно довольствуются относительно простенькими моделями, ведь здесь медперсонал, мы все необходимые процедуры и так проводим. Вот и экономят! Мы думали, это просто какого-то мажора переводят, но приехал обычный мальчишка! Правда, полностью парализованный, и привезли его два спецназовца... Но когда и те... вам такую же капсулу поставили, то решили, что просто новое оборудование теперь такое будет.

— Лучше на ты, Маш. Или по имени.

— Хорошо... А вы не родственница генерала Аксенова?

— Сноха.

— О, Господи... — медсестра прикрыла рот двумя руками и сделала большие глаза. — И вас — сюда? С гражданскими моделями протезов?

Вероника кивнула, и зашла в палату к Быкова:

— Да, Маша... Жизнь иногда не оставляет нам никакого выбора, — она вздохнула,