Дело, с которым справился бы и участковый инспектор, лишило полковника заслуженного отдыха, да еще в нагрузку повесило ему на шею целую когорту надсмотрщиков в виде высокого начальства, стоящего над генералом, и недремлющего журналистского ока. Ну как тут не злиться? Любой на месте Гурова испытывал бы негодование. К тому же генерал заявил, что, раз Лев считает дело таким пустяковым, значит, помощники ему не понадобятся, и отправил Крячко в недельный отпуск! Мог ли Гуров, зная, каким был последний месяц для напарника, настаивать на привлечении его к делу? Разумеется, нет, на то и был расчет Орлова. Одним махом и Крячко услугу оказал, и его, Гурова, проучил.

Теперь ему, хочет он этого или не хочет, придется в одиночку копаться в грязном белье жителей неблагополучного района, а отдых с семьей, о котором он так мечтал, снова отложится на неопределенный срок. Перед отъездом Лев успел пробежать глазами несколько статей по теме нашумевшего проекта и того, каким образом журналисты привязали к нему труп из Одинцова. Подана тема была эффектно: почти в каждой статье использовалось словосочетание «беспрецедентный в своем цинизме» или что-то подобное. Депутатов с их инициативой поливали грязью не из ушата, а прямо из бочки. Особенно старался некий Анатолий Трегубцев из издания «Вся правда». Гуров сомневался, присутствовала ли в статьях Трегубцева хоть мизерная доля правды, так как «факты», как называл их сам журналист, в его статьях менялись без зазрения совести.

Инцидент в барачной постройке Одинцова журналисты упоминали как-то вскользь. Из их статей невозможно было сделать вывод даже о том, каким образом квалифицируют дело сотрудники правовых структур. Убийство ли это, самоубийство или несчастный случай, казалось, журналистам до этого нет никакого дела. Труп есть, чего же еще? Жил человек, нуждался в юридической, социальной и психологической помощи, а ему не помогли. Да еще во время продвижения проекта, на который из бюджета выделили немалые деньги. Куда ушли деньги? Кому? Пожалуй, этот вопрос интересовал общественность больше всего.

Впрочем, самого Гурова в детали тоже не посвятили. Нет, что труп организовался в результате насильственных действий, генерал сообщил, но не более того. И даже не так. Фраза звучала следующим образом: «предположительно, в результате насильственных действий», а это существенная разница. «Вот будет номер, если на месте я обнаружу, что мужик скончался от банального инфаркта или просто от старости, – размышлял Лев. – Уж журналисты посмеются. Старший оперуполномоченный уголовки примчал отдать последние почести скончавшемуся пропойце. Так и вижу заголовки в газетах».

По приезде в Одинцово он должен был связаться со следователем из второго отдела полиции, в обязанности которого вменили ввести полковника в курс дела. Ни номера телефона, ни других координат в пылу спора генерал Гурову не выдал, а звонить и уточнять Лев не хотел. «На месте разберусь, – решил он. – Не проблема найти следователя, ведущего дело, из-за которого подняли такую шумиху. Уж его-то должны были оповестить о том, что помощь из Главка идет. Я бы сказал, не помощь, а спасение. Будь я на месте этого следака, так на пороге бы избавителя ждал».

Впереди показался указатель, машина въехала в Одинцовский район. Гурову пришлось трижды свернуть, прежде чем навигатор оповестил, что цель поездки достигнута. Машина остановилась перед двухэтажным зданием с невысоким крыльцом под крышей в виде игрушечного домика. Лев вышел из машины и остановился на тротуаре. «Вот и прибыли. Что-то ждет впереди?» – подумал он.

– Послушайте, милейший! Нельзя же так с людьми обращаться! Я простоял здесь добрых пять часов, а очередь до меня все не дошла. Должны же быть какие-то рамки, приоритеты, в конце концов!

Возмущенная тирада принадлежала господину Динору, и направлена она была на человека в форме и при погонах. Просунув голову в дверной проем, профессор старался не смотреть по сторонам и дышать как можно реже. Запах, который он на пару с Императором уловил на улице, в квартире усилился десятикратно и буквально душил, но бездействовать далее не было сил.

– Я вам не милейший, гражданин Дюпон, – раздраженно бросил мужчина в форме.

– Динор, с вашего позволения, – поправил его профессор.

– Я – представитель правопорядка, и приоритеты у меня соответствующие, – проигнорировал замечание профессора представитель правопорядка и начал сыпать профессиональными терминами: – Есть определенный порядок, согласно ему я и действую. Вы хоть что-то знаете о комплексе первоначальных следственных и розыскных действий? Определение места совершения убийства, установление изменений на месте происшествия, установление личности жертвы, времени наступления смерти, выяснение механизма действий преступника, учитывая возможность инсценировки, а также установление лиц, находившихся или могущих находиться на месте убийства или поблизости. Выяснение целей и мотивов убийства. Все это первостепенные задачи, решаемые оперативной группой на выезде. Допрос свидетелей также входит в перечень оперативно-розыскных мероприятий, а вы, гражданин Дюпон, являетесь главным свидетелем, пока не будет доказано обратное. Так что отойдите в сторону и не мешайте следствию!

– Ваши заботы я прекрасно понимаю. – На этот раз профессор не стал указывать следователю на неточность произнесения своей фамилии, поток специфических фраз особого впечатления на него не произвел, а лишь раздосадовал. – Но и вы поймите меня! Я вышел из дома на тридцать минут выгулять собаку. Моя супруга с ума сходит от беспокойства, и одному Богу известно, что ждет меня по возвращении. Вы просто не знаете Зинаиды Трифоновны, у нее тонкая душевная организация, и малейшее волнение ей противопоказано. Категорически противопоказано, понимаете?

– Прикажете мне бросить труп и заняться Зинаидой Трифоновной?

Фраза прозвучала двусмысленно, и господин Динор отступил, не видя смысла в продолжении дискуссии. Сейчас он уже жалел о своей опрометчивости. Зачем только он полез в это дело? Ведь мог же не звонить в полицию, мог спокойно уйти. Забыть о запахе, наплевать на условности. Сейчас бы сидел под боком у Зинаиды Трифоновны, жевал сдобные булки и изучал очередной выпуск журнала «Инновации в психиатрии» или смотрел передачи по ютуб-каналу. А труп? По большому счету, его это не касается.

Но он не ушел. Он набрал номер и теперь расплачивается за собственную глупость. Сперва его долго мурыжила на трубке некая особа, принявшая вызов. Кто звонит, с какой целью, уверен ли он в своих словах. Затем особа перевела его в дежурную часть ближайшего отдела полиции, где за него взялся полицейский чин. Здесь вопросы пошли более конкретные: фамилия, инициалы, место работы, контактный телефон, точный адрес местонахождения. Затем полицейский чин приказал оставаться на месте до прибытия оперативной группы во главе со следователем Маркушиным. Господин Динор убрал телефон и принялся ждать. Ожидание затянулось минут на сорок, если не больше. Когда прибыла оперативная группа, для профессора началось новое испытание. Его объявили главным свидетелем и понятым в одном лице и потащили в подъезд, где методом нюха определили точное место источника запаха.