того самого дня она стала изнемогать от темных предчувствий и жила в ожидании высшего наказания, как уступившая греху лести. И наказание не замедлило явиться: в один прекрасный день, когда женщина вышивала, она больно уколола палец. Заражение крови быстро распространилось на всю руку, та опухла и подверглась ампутации. Но это не спасло жизнь Костанцы. Горько оплакивая потерю, дама вскоре скончалась. Эта история постепенно обрела черты легенды. Согласно римской народной традиции, и по сей день, по прошествии многих веков, в ночи полнолуния рука, ставшая причиной стольких бед, шлет свой жемчужно-белый привет прохожим из окна дворца де Купис.

Надо сказать, что Бернардино де Купис перевез свое семейство из родного Монтефалько в Рим около 1462 года. Его сын Джандоменико стал, судя по всему, секретарем папы Юлия II, а потом занял архиепископское кресло в г. Трани. Затем в 1517-м он стал кардиналом и первым заселился в этот дворец, который сразу решил кардинально изменить. Скорее всего, именно он заказал объемный барельеф с родовым гербом: козел, вставший на дыбы. Скульптурная диковинка хорошо видна над порталом главного входа.

* * *

Наш путь продолжается вдоль улицы Санта-Мария-дель-Анима до небольшой площади Паскуино (piazza del Pasquino) с самой знаменитой «говорящей» статуей Рима, да и, пожалуй, всей Италии. Вам не составит труда найти ее, ведь поблизости нет иных памятников…

Жало каменного языка

Откуда взялось имя «Паскуино», остается только гадать. Предположений чрезвычайно много. А затем и сама статуя на высоком постаменте дала название близлежащей площади. Одна из расхожих версий повествует о некоем портном по имени Паскуино, державшем поблизости мастерскую. Этот парень прославился редкостным злоязычием, а его лавка считалась местом сходок злопыхателей и кляузников, охочих до обсуждения тех или иных политических фигур. После смерти портного здание мастерской разрушили, и – о чудо! – в 1501 году под ним обнаружилась статуя, ранее скрытая за дворцом Орсини. Потому-то на постаменте и стали появляться сатирические стишки и эпиграммы, с помощью которых народ подтрунивал и анонимно высказывался против власть имущих своей эпохи. Паскуино стал родоначальником своеобразного «Сообщества остряков»: группы так называемых «говорящих статуй», которые в Риме на протяжении столетий обращались к властям от лица простых смертных. Позвольте представить почетных членов сообщества. Это Мадам Лукреция, Марфорио, Носильщик-Факкино (с улицы Лата, по мнению некоторых – вылитый Мартин Лютер) и Аббат Луиджи. Вот уже пять веков гневные и ироничные пассажи-«пасквинады» задевают за живое многих публичных и влиятельных персонажей. В прошлом подобной чести «удостаивались» в основном папы – именно против них был обращен недовольный глас народа. Сегодня достаточно вооружиться тюбиком клея и листком бумаги – и критикуйте кого угодно.

Но раньше пасквинады выражались в форме табличек и сатирических манифестов, которые под покровом ночи вывешивали на шею Паскуино и остальных «говорящих» статуй «Сообщества остряков», чтобы на следующее утро все их могли прочитать до прихода полиции, зачищавшей место преступления.

Как раз в XVI веке, начиная с Паскуино, не только в Риме, но и в других городах Италии и Европы распространился обычай «разбалтывать» статуи с помощью картушей и листков с эпиграммами. На некоторое время Паскуино, по обыкновению «общавшийся» с Марфорио (лежачей статуей Океана, ныне упрятанной в Капитолийские музеи), вдруг стал напрямую обращаться к своему венецианскому «соратнику», статуе Горбуна с Риальто. Горбун впервые подал голос благодаря Пьетро Аретино, автору антипапских сатирических сочинений, сбежавшему в Светлейшую из Рима после восхождения в 1532 году на ватиканский престол Адриана VI Флоренца.

Когда Климент VII Медичи[9] скончался после долгой болезни, на шее Паскуино появился портрет врача, виновного в папской агонии. Однако поскольку нравственность пациента оставляла желать лучшего, а римляне не особенно жаловали Климента, под портретом медика возникла следующая надпись: «Вот тот, кто поистине искупил мирские грехи». Так Паскуино выжил в веках, несмотря на то, что кое-кто из пап намеревался сбросить статую в Тибр. Однако этот поступок наверняка спровоцировал бы волну еще более жгучей и «отвязной» сатиры. Даже ночные дежурства не могли укоротить каменный язык грозного античного воина. Что уж и говорить о фашистском режиме! По случаю визита Гитлера в Рим в 1938 году Паскуино разразился следующим пассажем, высмеивающим избыточную пышность готовящихся торжеств, на недели охвативших город: «Бедный мой Рим, травертиновый город, / Весь ты картоном закрыт и распорот, / Чтобы порадовать взор маляра…»

Статуя Паскуино, чьи лицо и конечности не сохранились, является фрагментом эллинистической скульптурной группы ок. III в. до н. э. Вероятно, это фигура Менелая над умирающим Патроклом. Судя по всему, в древности она украшала стадион Домициана, ныне уступивший место Пьяцца Навона.

Слева от статуи, если стоять к ней лицом, начинается улица Паскуино (via di Pasquino), которая приведет вас прямиком на великолепное блюдо площади Навона. Это, пожалуй, самая красивая барочная площадь Рима, излюбленное место встреч и развлечений. Она сформировалась на месте стадиона, построенного по указу императора Домициана в 86 году для всевозможных состязаний. В древности здесь проходили настоящие морские бои, «навмахии». И сегодня формы площади напоминают об античной арене. С течением столетий она продолжала быть излюбленным местом празднеств, игр, скачек, турниров и театральных представлений. Между XVII и XIX веками здесь вновь возродили традиции «морских битв». В дни этих действ сливные отверстия возведенных в XVII веке фонтанов специально перекрывали и площадь заполняли водой. Кареты князей и кардиналов с приделанными спереди носами различных судов проносились средь шума вод и рукоплесканий толпы.

Сегодня площадь носит имя Пьяцца Навона, а изначально называлась – «ин Агоне», как раз в честь тех самых древних состязаний-агонов. Однако со временем людская молва стала по-своему переиначивать историческое название. Оно превратилось в «н’агоне» и постепенно дошло до «Навоны».

Одну из сторон площади почти полностью занимает громадный дворец семейства Памфили. Перед его парадным входом словно вросли в землю две колесоотбойные тумбы с очертаниями голубок с оливковыми ветвями в клювах. Говорят, их переместили сюда от древней базилики св. Петра, разобранной перед началом нового строительства Браманте.

Секреты четырех рек

Лоренцо Бернини и Франческо Борромини были величайшими зодчими и скульпторами в Риме XVII века, где они исполняли заказы разных пап и знатнейших семейств. Те, в свою очередь, обеспечивали им признание и почет на десятилетия. Разумеется, это разжигало сильнейшее противостояние между творцами, перераставшее в настоящие «архитектурные войны». Площадь Навона стала ареной одной из таких баталий.

Центральный фонтан ансамбля, названный фонтаном Четырех рек, был спроектирован Бернини в