Изменения произошли не в жителях Галлимофриса, а в Чене Дальтоне. Кубо помнил его невинным покладистым юношей. Теперь он стал холодным и расчетливым мужчиной. Его лицо говорило о том, что он многое повидал и делает только то, что хочется ему.

— Я не знаю, почему вы дали согласие, — продолжал Кубо, пока Чен молча изучал его, — я имею в виду, инопланетяне...

— Они не нравятся вам, не так ли?

— Не то слово. Меня трясет от них. Особенно от энджелов. Они не просто не гуманоиды. Они даже не животные. Почему вы согласились встретиться с ними?

Фламмарион с удовлетворением заметил, что Дальтон не возвращается к своему излюбленному «Я делаю это на благо человечества». На его отмеченном временем лице появилось странное выражение. Смесь недоумения и раздражения.

— Законный вопрос, капитан, — сказал он. — Не думаю, что у меня есть выбор. Однако такой ответ вас вряд ли устроит. Но я могу оправдать свой поступок любопытством, и отчасти это правда. Это ведь первая Ассамблея Звездной группы с момента введения карантина, в которой принимают участие представители человечества. А значит, инопланетянам что-то от нас нужно. Но что? Снимут ли они карантин, если мы им поможем? Я так же, как и любой другой, хочу найти ответ на этот вопрос. Но при всей моей честности есть еще одно нелицеприятное обстоятельство: тщеславие. Инопланетяне не хотят встречаться с представителями людей. Те им не нужны. Им нужен я, Чен Дальтон. Я привык быть никем. Разве обычный человек может противостоять им?

Фламмарион поежился.

— Может, если захочет. Эти льстивые энджелы и танкеры, расползающиеся по всему вокруг, ничем не лучше.

Он повернул голову.

— Идем, — это был голос Дугала Мак-Дугала.

— Я прибуду завтра, капитан. Мне еще нужно закончить кое-какие дела.

— Удачи. Не думаю, что увижу вас до начала Ассамблеи.

Кубо Фламмариону хотелось во время проведения Ассамблеи находиться как можно дальше от Цереры. До Сухого Тортугаса, находящегося в отдаленном углу Солнечной системы, можно добраться довольно быстро. Это было бы одно из лучших мест пребывания.

Тогда почему по прошествии двух дней он все еще торчал на Церере, скрытый от посторонних глаз, и мог видеть и слышать все, происходящее на Ассамблее Звездной группы? Для чего он упросил Милли пустить его в наблюдательную кабину, из которой она снимала для истории ход Ассамблеи?

Чен Дальтон попал в точку. Причина была та же, по которой обезьяна засовывает лапу в кувшин, а кошка обнюхивает высоковольтный кабель. Эта причина — любопытство, глупое любопытство. Чего хотят инопланетяне? Но теперь, когда Ассамблея должна была вот-вот начаться, Кубо понял, что все происходящее мало волнует его. Он чувствовал, как внутри у него все сжимается, несмотря на то, что он находится довольно далеко от Звездной палаты, а инопланетяне — всего лишь трехмерные изображения, поступающие по каналам связи с их родных планет, расположенных на расстоянии нескольких световых лет от Цереры.

— Милли, — прошептал он, — что-то мне не очень хорошо...

Милли обернулась и одарила его взглядом женщины, выполняющей чрезвычайно важную миссию.

— Я же предупреждала, если хочешь здесь сидеть, держи рот на замке, — она указала на пустые, без изображения, мониторы. — Мне надо работать.

— Извини, пожалуйста. Я только хотел узнать, сколько осталось до начала. Подумал, может, успею прогуляться до туалета и...

— Уже начинается, болван. Ты что, ослеп? Раскрой глаза!

Вот теперь он увидел. На мониторах появилось изображение главного зала Звездной палаты. Одна часть помещения пустовала — только хмурый Чен Дальтон сидел в мягком кресле. Дугал Мак-Дугал располагался в задних рядах, на скамье наблюдателей. Рядом с Дальтоном замигали, зажигаясь, три овальных светильника. Постепенно в их свете возникли трехмерные изображения послов Звездной группы.

В левом углу висела пульсирующая масса темно-фиолетового цвета. Изображение становилось все более четким. Из роя мелких непонятных частиц возникли очертания представителя тинкеров с планеты Меркантор. Яйцеобразное существо имело лишь некоторые схожие с человеческими черты. Изображение окружал переливающийся всеми цветами радуги ореол, вызванный помехами в каналах связи. Спустя мгновение рядом повисла растянутая проекция пайп-риллы. Изображение этого представителя передавалось с его родной планеты, расположенной на расстоянии восемнадцати световых лет, у звезды эта Кассиопеи. В дальнем правом углу высветилась темно-зеленая масса, трансформировавшаяся в представителя энджелов.

Именно эта фигура вызывала нервную дрожь у Фламмариона, который немедленно захотел оказаться как можно дальше от студии и от сине-зеленой переливающейся фигуры. Энджел не был ни животным, ни растением. Фламмарион вообще затруднялся отнести его к какой-либо группе живых существ или предметов. Энджел представлял собой странную симбиотическую форму жизни, обнаруженную полтора столетия назад, когда люди в своих исследованиях добрались до звезды под названием Капелла и окружающих ее планет. Видимая часть энджела представляла собой самое настоящее растение, медленно покачивающееся и лишенное разума. В самом центре растения, в похожей на луковицу капсуле, скрывался живой кристалл, который использовал окружавшую его массу для передвижения и связи с внешним миром. Энджелы, в зависимости от ситуации, были либо абсолютно глупы, либо чрезвычайно умны и проницательны. Постигнуть причины таких изменений люди не могли, как ни старались.

— Связь налажена, — произнес металлический голос компьютера около Милли Грант, — можно начинать конференцию.

— Прибыла, — сказала пайп-рилла, жуткого вида существо, возвышающееся на тонких, как палки, ногах. Его рост достигал четырнадцати метров. Передние конечности служили опорой трубчатому туловищу, а на голове раскачивались длинные усики.

— Прибыл. — Свистящий голос тинкера возник откуда-то из глубины похожей на рой пчел проекции. Звуки сопровождал трепет лиловых крылышек, являющихся частью компонентов тинкера.

— Прибыл, — откликнулся Чен Дальтон. — Посол Мак— Дугал тоже присутствует здесь вместе со мной.

— В качестве наблюдателя, — резко добавил представитель энджелов, — а не участника. От каждого члена Звездной группы может присутствовать лишь один участник. Это понятно? У семи нянек дитя без глазу.

Фламмарион фыркнул и обратился к Милли:

— Ну, как обычно! Тебе не противно, когда они ведут себя так?

У энджелов была досадная привычка перемежать речь людскими пословицами и поговорками. Иногда — совершенно не к месту. Вряд ли кто-нибудь смог бы определить, что это: проявление чувства юмора организмов-симбионтов или своеобразная вежливость этого вида инопланетян.

В любом случае, Чена Дальтона такие вещи давно уже не удивляли. Он согласно кивнул.