На вопрос: куда именно? Шлычков ответил, что недалече… в Аккерман. И грустно посетовал, что, здесь, в Бессарабии все рядом. Не то, что на Российских просторах.

Слегка затуманенный алкоголем рассудок не спросил у Родиона, кто же в такой глуши может позволить себе спускать подобные суммы? Причем, позволяя счастливчику свободно уйти с выигрышем. Важно было другое – если повезет, то он уже сегодня сможет получить прибыль. А потом, на шальные деньги, можно скупать все что угодно у самого себя и перепродавать по любой цене. Указывая в документах существенную выручку. В конце концов, его же направили удвоить капитал, а не устанавливать долгосрочное партнерство… Вот он и покажет результат. А по-настоящему займется делами, когда выберется из этой дыры.

В общем, они чинно откланялись, объяснив хозяину поспешный уход срочными торговыми делами, и вскоре неслись куда-то на юг, по пустынной и ровной, как стол дороге. Такой же ровной и пустынной, как степь вокруг. А если что и не так, то в свете фар, полосующих ночь, этого не было видно.

Мощному паромобилю, не сдерживаемому ничем, кроме собственных возможностей, хватило нескольких часов, чтобы покрыть расстояние между Кишиневом и уездом. Потом, еще каких-то полчаса они колесили по спящему городку, в темноте промахнув нужный поворот и зачем-то свернув к крепости. Но, даже в стельку пьяные, офицеры умеют ориентироваться на местности получше любого штатского. Так что вскоре они разобрались с хитросплетением улиц и оказались в нужном доме. Почему-то извещающем вывеской над дверью, что здесь расположена «Парикмахерская». Впрочем, несмотря на вывеску, никакого брадобрея там не обнаружилось, а вот хозяйка оказалась весьма мила, гостеприимна и радушна. Даже с избытком…

А потом была игра… и неожиданный финал, столь многообещающе начинавшегося вечера.

* * *

Родион гнал «Вольгу» не жалея пара. Шкала измерителя давления давно покинула зеленый сектор и опасно передвигалась по желтому в сторону красной засветки. Соответственно, паромобиль сейчас покрывал не менее восьмидесяти верст в час. Но беглецу и этой ошеломительной скорости казалось мало. Он ежесекундно поглядывал в зеркала заднего вида, ожидая, что в любой момент там блеснут огни погони.

«Господи! Воистину, если хочешь покарать, то отнимаешь у человека разум!»

Бросив очередной взгляд за спину, Родион даже засмеялся негромко.

Конечно же, никакой погони не было и быть не могло. По одной простой причине. Во всей Бессарабской губернии не нашлось бы самобеглой коляски, способной настигнуть паромобиль класса «Вольга». Кроме пары-тройки полицейских «рысей», естественно. Так они все в главной управе, в Кишиневе. А в этом, богом забытом захолустье, наверняка до сих пор только на лошадях передвигаются.

Вместе с этой, весьма успокоительной мыслью, беглеца прошиб холодный пот от следующей догадки, и он стал вертеть головой, стараясь осмотреть небо.

«Аэроплан! Они же могут выслать за мной аэроплан!.. Тьфу, ты! Опять за рупь за восемь… Какой к ядреной фене аэроплан? Пора, батенька, забывать столичные привычки!»

В этот момент, выхваченная из ночной тьмы лучами фар, через дорогу промелькнула какая-то тень, и Родион нажал на тормоз…

«Вольга» недовольно засопел, стравливая пар через систему экстренного торможения, и покатился медленнее.

Родион некоторое время растерянно глядел то вперед, то на индикатор шкалы давления, медленно возвращающийся в зеленый сектор.

«Эка, меня проняло-то… Так и угробиться недолго…»

Но тревога не утихала. Родион опустил боковое стекло и высунул голову наружу. В небе ничего не жужжало и не гудело, аж до самого горизонта. Кстати, уже розовеющего на восходе.

И все же судьба беглеца незавидна, как у зайца. Только-только притаишься, как шелохнется что-то неподалеку и сердце опять прыг в пятки. А там заколотится, забьется, пытаясь разогнать по телу стылую кровь.

Родион вздрогнул и почувствовал, как вдоль хребта побежала ледяная струйка пота, когда с обочины, наперерез паромобилю шагнул человек в белом мундире патрульно-постовой службы, требовательно взмахнув жезлом.

«Вот и все… Приехали… Никто за мной не гнался. Отсемафорили в соседние города и выслали патруль навстречу… – подумал Родион, с некоторой толикой уважения к полиции. Ведь их чаще ругают, чем хвалят. А они, вона, умеют работать… В шулерстве меня вряд ли обвинят, у самих рыльце в пушку, а в умышленном поджоге – запросто».

Усугублять свое положение дальнейшим бегством не имело смысла. Уж если один раз нашли, то и второго не миновать. Да и не улыбалась потомственному дворянину жизнь беглого… изгоя.

«Что ж, видимо, от судьбы не уйти, но и молить о снисхождении офицеру не пристало. Честь дороже!» – подумал Родион и решительно кинул руку к бедру.

Увы. Там не оказалось не только револьвера, но даже кобуры, полагающейся к повседневному ношению.

Родион мотнул головой и зло рассмеялся.

– О чем это вы, голубчик? Какая честь? Вы соизволили ее вместе с мундиром в шкаф повесить. А для купеческого сословия это непозволительная роскошь. Вам, теперь, свое достоинство предписано в суде защищать… Через стряпчих и адвокатов-с…

И только сейчас обратил внимание, что остановил его не урядник и даже не десятник, а всего лишь низший полицейский чин. Чего никак не могло быть, если бы проводилось задержание.

А полицейский тем временем обошел паромобиль со стороны водительского сидения и вежливо взял под козырек.

– Доброй ночи, сударь. Куда изволите вояжировать?

– А в чем, собственно дело, любезный? Какова причина остановки?

Видимо в голосе и манере общения Родиона прозвучало что-то знакомое для полицейского, потому что он тут же подобрался и отчеканил:

– Виноват, вашбродь. Дорожное покрытие там… это… размыло. Гроза, вчерась, пронеслась. Не гроза, а чистое светопреставление. Прости Господи, – патрульный размашисто перекрестился. Вот я это… и поставлен… чтобы предупреждать и объездные пути указывать.

– Знак, что ли, выставить нельзя было? – проворчал Родион, чувствуя, как нервное перевозбуждение отзывается дрожью в пальцах.

– А как же, – с готовностью подтвердил полицейский. – Всенепременно выставили. Как положено. Дык, кто у нас, ваше благородие, ночью, на знаки смотрит-то? Вот вы, к примеру, небось, тоже не заметили…

Крыть было нечем. Ибо, таки не то, что не заметил – в упор не видел.

– Спасибо, братец… – Родион протянул полицейскому купюру. Одну из тех, которые он все же успел прихватить, прежде чем опрокинуть стол. – Благодарю за службу.

– Премного благодарен, ваше высокоблагородие… – ассигнация вместо привычной монетки моментально подняла ранг водителя в глазах постового. – Если позволите… совет.

– Говори, братец. Как знать, может, ты мне только что жизнь спас.

– Вы на большак не торопитесь. Там тоже ремонтные работы идут. И до обеда, вряд ли управятся. Зачем вам на обочине жариться? Туточки, версты через две… по левую сторону грейдер будет. Вы по нему езжайте. Дорога хоть грунтовая, но хорошая… Впрочем, – прибавил уважительно. – Для «Вольги» бездорожья нет. У-у, зверюга… Аккурат к морю и выедете. Освежитесь, вздремнете пару часиков… А то я вижу, вы весь бледный, аки… – и осознав, что проявляет бестактность, быстро поправился. – Видать, издалека, путь держите?