- А у нас свидание? – даже ухмыльнулся, продолжая удерживать малышку за подбородок.

- Тогда тем более! – Ирина продолжала сопротивляться, глядя прямо в глаза мужчине.

- Господи, что за банальные предрассудки?

  Давид не выдержал, хотя и давление в данном случае сыграет против него – мужские пальцы медленно опустились на шею. Остановились именно в том месте, где жилка билась. Черт, как же приятна ее кожа на ощупь. А дрожь девушки, которую Давид чувствовал подушечками пальцев, заставляла кровь по венам бурлить сильнее.

  Как лава вулкана – обжигала. Мощным потоком текла. Еще немного, и прожжет насквозь.

- Вы… - начала девушка, но тут же запнулась, когда мужские пальцы проникли в ложбинку.

Даже глаза закрыла на каком-то странном автомате, наслаждаясь нежными прикосновениями. Давид атаковал – нагло, настойчиво, не желая отпускать малышку. Секунда, и пуговица, которая так раздражала мужчину эти три дня, выпала из петельки.

  Путь свободен. Теперь точно малышка никуда не денется. Но все равно хочется полного повиновения с ее стороны.

   И никакого сопротивления. Только страсть… В ее глазах…

- У тебя еще есть возможность отказаться, - Давид негромко произнес девочке на ушко и прикусил мочку. – Пять секунд, - пауза, а мужские губы обожгли кожу виска. – Время пошло…

Ирина

  У меня все внутри застыло. Особенно когда Давид произнес последнюю фразу.

“Есть возможность отказаться…”

“Пять секунд…”

“Время пошло…”

  Друг за другом отдавалось в висках. Вместе с пульсом. Бабах, бабах, бабах! Как будто сердце в голове засело, мешая трезво думать. Било по нервам, заставляя меня чувствовать себя полным ничтожеством. Если сейчас включу заднюю.

   Еще и жаркие губы прокладывали дорожку от виска до шеи – и как тут собраться с умными-то мыслями?   Когда глаза сами по себе закрываются, голова откидывается назад, давая мужчине возможность продолжать губами обжигать кожу, а тело оживает после длительной спячки. Дрожит, желая продолжения.

“Соблазни и бортани!” – тут же всплывают в голове слова Марка. Ублюдка, который дергает меня за ниточки, считая своей собственностью.

  Из-за проклятого долга, будь он не ладен, но у меня тогда действительно не было выбора. И выхода тоже.

  Когда жизнь близкого человека рушилась на глазах…

- Подожди, - я уперлась руками в плечи мужчины, а он, как ни странно, замер. Остановился, но головы не поднял.  – Я так не могу.

- Пять секунд истекли, - прохрипел Давид, обжигая дыханием кожу на шее.

  Шлюхой меня считает, и это обидно. Хотя, а что я хотела-то от него услышать? Три дня сиськами трясла у него перед носом, задницей виляла, как самая настоящая легкодоступная девица, а теперь строю из себя приличную девочку.

  На самом деле, так оно и есть, если бы не долг перед Марком. А также боязнь, что этот урод воплотит в жизнь все свои угрозы.

“Не хочешь отрабатывать, пущу по кругу! Мои ребята давно слюни пускают, глядя на тебя!”

  Это было страшно – заступиться-то некому, как бы я ни хорохорилась. И я поверила, что он может. И сделает, если я не буду выполнять все его капризы.

 И до сегодняшнего дня у меня все получалось с блеском. Марк не наглел, а я постепенно долг ему возвращала. Пришлось, правда, квартиру продать и переехать в коммуналку, где от бабки комната осталась. Жить можно, поскорее бы нужную сумму насобирать.

- Давид, я не шлюха, - все-таки выдала, желая окончательно разобраться в этой непростой ситуации.

- С чего ты взяла, что я так решил? – мужчина, наконец-то, медленно поднял голову, впиваясь в меня пристальным взглядом.

- Не жениться же ты на мне собрался, - горько усмехнулась, в глубине души желая Марку провалиться сквозь землю. Так стыдно никогда не было, но и пасовать перед трудностями я не привыкла.

  Уж лучше заранее знать свой вердикт, как бы больно сейчас не звучали слова Давида.

- А ты прикольная, - мой спутник продолжал меня внимательно рассматривать. Вроде как изучал, непонятно только, что найти там хотел.

  Но самое обидное, что он мне нравился. С самого первого взгляда, когда обедать в ресторан пришел. А я столик его обслуживала…

- Ты тоже, - честно призналась, не зная, как выйти из этой неловкой ситуации.

   Если не справлюсь с заданием, Марк меня на куски разорвет – у них с Давидом завтра гонка. Только вот подставить мужчину, который сейчас пристально смотрел мне в глаза, а после провел пальцами по моей щеке, рука не поднималась.

Еще и сердце громко кричало:

“Забей на Марка! Доверься Давиду!”

  Черт его знает, какая молния меня в тот момент ударила по башке, но я потянулась вперед. Сама обняла мужчину и поцеловала, впиваясь губами в его губы. Как же хотелось мне хотя бы раз почувствовать себя счастливой! Просто забыть на время о проблемах.

   И просто довериться. Живой себя почувствовать. И желанной. А не просто собачкой на побегушках, которую за поводок дергают.

  Это завтра я буду краснеть перед Марком и оправдываться, а сейчас пофиг – предохранители в голове перегорели.

- Капец, ты ненормальная! – смеялся Давид в перерывах между поцелуями. Расстегивал пуговицы на моей блузке, а после пытался змейку сбоку на сарафане потянуть вниз. – Да твою ж мать! – оторвался и резко повернул меня к себе боком, чтобы раздеть окончательно.

   Точнее, замок расстегнуть.

   Я дрожала, обхватывая себя руками. И ждала.

  ЕГО ждала.

  Чтобы наконец забыться в объятиях сильного мужчины. Который, как мне тогда казалось, не обманет. И больно точно не сделает.

  Понятно, что одной ночью наше “знакомство” и закончится – я в любом случае на работу в ресторан не выйду.

  И никогда не увижу больше Давида.

  Особенно, если он узнает о моем предательстве…

 Внутри уже все горело, когда Давид аккуратно уложил меня на кровать. Навис сверху. Как скала, за которой хотелось спрятаться. От сильного ветра.

  И не уходить никуда, боясь нового порыва.

   Давид рассматривал меня, удерживая свой вес на руках, а я исследовала его тело. Так хотелось к нему прикоснуться – магнитом тянуло сделать что-то новое. Безумное. Необычное.

   Да и хрен с ним, что завтра жалеть буду. Главное, сейчас неописуемые эмоции будоражат кровь – хочется запомнить каждый миг рядом. Чтобы потом воскрешать в памяти, когда одна останусь.

  Наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Единственное, что осталось еще в моей гребаной жизни – никто не может это у меня отнять!