твердой; верой в осуществление нашего идеала, с страстной жаждой уничтожения всего, что стоит на пути. Мы — вольные птицы, и к нам сами идут; идут, не боясь сложить головы за свой идеал.

Нет... стоит ли, стоит ли говорить о том, как мерзки, недостойны человека средства, которыми поддерживаете вы существующий строй?... Так много грязи вы создали!.. не хочется рыться в ней!.. противно!..

Я пойду дальше. Я остановлюсь на средствах, которые мы берем для большей возможности скорого достижения цели. Разрушение капиталистического строя, уничтожение его представителей, разоблачение перед народом тех безобразных темных сторон, которыми вы богаты,—вот одна из главных необходимостей. Дальше: экспроприация, как государственных, так и частных имуществ. Экспроприация—не цель, а средство... средство добыть деньги на необходимость дальнейшего разрушения существующего. Не будем отрицать того, что средства, которыми мы боремся, еще далеко не усовершенствованы... Нет совершенства. Есть более усовершенствованное и менее усовершенствованное. Средства усовершенствуются тем скорее, чем зорче следят за пробелами и ошибками. Более совершенным я могу назвать такое средство, которое с наименьшей затратой сил дает нам наибольшие результаты. Встречаются ошибки, но... только на них зиждутся рациональные способы борьбы. Не буду говорить о тех случаях экспроприаций, которые не имеют под собой иной почвы, чем личная выгода. Их так много, таких поистине несчастных случаев. Ваш же строй породил их! Гонимые голодом, безработицей, пустотой жизни, они идут... Они не знают куда идти, им никто этого не сказал и... творят самые ужасные, безобразные вещи. Часто, особенно в последнее время, они прикрываются тем или иным партийный или групповым именем... Но это только для удобства. Легче так — они и делают. Я не могу бросить камень в этих людей: они не знают, как жить иначе. Нужно пересоздать самое их жизнь, чтобы искоренить такие явления. Нужно дать им возможное жить по человечески, и они перестанут быть зверями. Наша же экспроприация, как средство, дает нам возможность вести борьбу и вносить дезорганизацию в армию порабощающих. Она заставляет их дрожать не только за их жизнь, но и за тот теплый уголок и сытый кусок хлеба, за тот разврат и роскошь, которыми они пользуются, сидя на шеях у порабощаемых. Часто... часто гибнут на экспроприациях личности, способные так много еще сделать... Но их гибель не остается бесследной. Она рождает новых борцов, таких же сильных и смелых, как те, которые погибли на эшафоте, бросив улыбку презрения палачу. И появившиеся на их местах сильные личности продолжат начатое им дело, захватят еще большие массы в свои ряды и пойдут все дальше и дальше по пути к достижению своего идеала. Только при отсутствии всякой формы государства, за которое (отсутствие) мы стоим, будет возможность свободно, в широкой смысле этого слова, развиваться каждой личности. Свобода развития ничем не будет ограничена, и богатства души человека, воплощенные в жизнь, создадут свободную, красивую и светлую жизнь, где не будет место подлостям, потворствуемым вами. Пусть ценою крови будет добыта эта возможность, — но лучше погибнуть в борьбе, чем прозябать, чем тонуть в грязи и ужасах, чем видеть на глазах умирающих с голода. Я иду и уничтожаю все, что давит не потому, что мне жаль этих сгорбленных под бременем труда, не потому, что за них мне больно, а потому, что я... что моя душа, так жаждущая видеть красоту и силу во всем, не может удовлетвориться видом таких. Я хочу видеть всех красивыми, счастливыми и сильными, я хочу, чтобы жизнь была сама красота и гармония и уничтожаю все, что мешает осуществлению моего хотения; уничтожаю все, что не дает возможности достигнуть моего идеала. Я разрушаю все преграды.

Вы скажете, что и вы хотите, что и вы, порабощая, предъявляете свое хочу... Знаю, знаю... Ваше „хочу“ слишком дико и безобразно. Личное желание не может быть основано на ограничении желания других. Желание, основанное на порабощении других, — неосмысленное желание диких людей. Мое желание не может быть основано на ограничении желания других. Я хочу... и не желая терпеть ограничения со стороны кого бы то ни было, я своим „хочу“ не ограничиваю желания других. Я верю в гармоничное, неограниченное развитие желаний человека, которое не будет основано на порабощении других. Наоборот: чем неограниченнее желание других, тем меньше ограничений лично у меня.

И я верю... Я верю глубоко, что число таких личностей растет, что оно будет расти с каждый дней, с каждой смертью отдельной личности. Гордо и смело взойдем мы на эшафот, бросив взгляд презрения в вашу сторону. Наша смерть жарким пламенем зажжет сердца многих. Мы умираем, как победители. Вперед же! „Наша смерть — победа наша!“