Я сажусь в кожаное кресло напротив нее и скрещиваю ноги: — Я полностью понимаю. Если тебя это утешит, Андреа, ты отлично справляешься. Все кажутся такими счастливыми и хорошо заботящимися, на что мы можем надеяться, когда ищем место, где можно доверить своих близких.

Ее глаза смягчаются, когда она закрывает бухгалтерскую книгу перед собой: — Я ценю это, милая.

И вот оно. Я знала, что это произойдет, но надеялась остаться в пузыре отрицания еще немного.

Я смотрю вниз, отрывая свой взгляд от нее, чтобы она не могла хорошо видеть слезы.

— Джульетта, я знаю, что сейчас все тяжело, и поверь мне, я делаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить их, но ты отстала на два месяца. Я бы пошла на битву за вас. И я — это делаю — ты же знаешь.

— Мне очень жаль, что я поставилв тебя в такое положение, Андреа. Я пытаюсь взять дополнительные смены в закусочной, но у нас слишком много персонала, поэтому это было тяжело. Я активно ищу новую работу. Я всхлипываю, смахивая слезы: — Обещаю, скоро деньги будут и я полностью наверстаю упущенное.

Андреа кивает, ее глаза полны сочувствия: — Я знаю, дорогая, я просто хотела поговорить с тобой до того, как домашний офис начнет рассылать письма. Я не хотела, чтобы ты была ошеломлена.

Я киваю.

— Я буду держать тебя в курсе, когда узнаю что-нибудь новое, хорошо?

— Спасибо. Мне нужно домой, чтобы подготовиться к работе, но я вернусь завтра.

Она протягивает руку, берет меня за руку, и на мгновение мне кажется, что я могу просто развалиться прямо здесь, в ее кабинете, от чистой доброты, которую она предложила. Или, может быть, это тот факт, что я ошеломлена, без света в конце туннеля.

— Спасибо тебе за все, Андреа. Это значит для меня целый мир. Я так это ценю. Увидимся завтра.

Она сжимает мою руку и кивает, прежде чем отпустить меня и позволить мне сбежать из ее офиса.

В ту секунду, когда я пробиваю двойные двери на выходе, слезы, которые я отчаянно сдерживала, вырываются на свободу. Я подавляю рыдание, забираясь в машину.

— Боже, — кричу я, уткнувшись лбом в руль, пока теряю рассудок на стоянке дома престарелых.

Когда все стало таким абсолютным беспорядком? О, чего бы я только не отдала за то, чтобы Папс сейчас был с нами. Он бы точно знал, что делать.

Я судорожно вдыхаю и вытираю слезы с лица.

“Ты зашла так далеко не для того, чтобы сдаться. Соберись, Джульетта. Ты плохая сучка, и ты знаешь это.”

Я качаю головой и смеюсь, направляя свою внутреннюю бабушку и устраивая себе воодушевляющую речь века, чтобы развеять пелену жалости к себе, в которой я барахтаюсь. Эта мантра спасает меня.

Первым делом: пора искать работу. Лучшую работа. Ту, которая позволит мне вернуться в школу, получить диплом и покинуть эту адскую дыру. Я прикусываю губу и вытаскиваю телефон, посылая короткое сообщение своему менеджеру Барбу, что меня сегодня не будет, затем бросаю телефон в подстаканник.

Пришло время взять под контроль мое будущее.

Несколько часов спустя мои волосы завиты, а макияж сделан в совершенстве — благодаря моей лучшей подруге Александрии — и я засунута в джинсы, такие тесные, что они как вторая кожа, и я почти уверена, что не смогу дышать до конца ночи.

— Почему я снова согласилась позволить тебе вытащить меня? — Я стону, когда она бросает мне еще одну рубашку. В ее любимую дырку в шведской стенке, Гарри, не меньше.

Пыхтя, Алекса закатывает глаза и возвращается к зеркалу, где снова проверяет блеск для губ, в двадцатый раз: — Потому что, Джульетта Роуз, тебе нужна эта ночь. Как бы я ни любила бабушку и ее команду золотых девушек, тебе двадцать два, и с каждым днем ты все больше и больше превращаешься в восьмидесятилетнюю.

Она подходит к тому месту, где я все еще сжимаю ярко-розовую рубашку, и кладет руку мне на плечи, заглядывая мне в глаза. На шестидюймовых каблуках она возвышается надо мной: — Слушай, это одна ночь. Одна ночь не остановит ни один из твоих грандиозных планов. Ты можешь выпить немного текилы и, надеюсь, встретить горячего, одинокого, мускулистого парня, который заставит тебя забыть о своих обязанностях на пять минут. Подумай об этом так, — она делает паузу, нанося на мои губы розовый блеск для губ, — сегодня вечером можно погрузиться в поиски работы со свежей, ясной головой, и ты будешь расслаблена и готов к работе. Взять на себя весь проклятый мир.

— Когда ты так говоришь, это звучит не так уж и плохо.

— Это плохо. — Она имитирует, закатывания глаз: — Пошли, сучка. Первый выстрел по мне.

Я надеваю рубашку, засовываю ее за пояс джинсов и торопливо продеваю через петли искусственный ремень от Гуччи. Алекс уже заказывает Uber, поэтому я хватаю свою сумочку и быстро смотрю в зеркало в полный рост, чтобы проверить, как я выгляжу.

В джинсах моя задница хорошо выглядит, надо отдать ей должное.

И так давно я не обращала внимания ни на кого, кроме себя или бабушки…

Она права.

Вечеринка — это именно то, что мне нужно.

Прежняя Джульетта снова появится сегодня вечером, и Алекса права, может быть, это именно то, что мне нужно, чтобы погрузиться во все на свежую голову.

— О Боже, это худшая идея, которая у тебя когда-либо была, Алекса, а у тебя было много дерьмовых идей. Это может быть хуже, чем когда мы ехали два часа, чтобы увидеть того парня, которого ты встретила в Тиндере, и узнали, что он живет в подвале своей мамы.

Текила горит, когда я проглатываю еще одну рюмку, лайм и соль никак не гасят огонь, скользящий по моему горлу.

— Ты такая киска, Джульетта. До дна! И эта идея была не так уж плоха, он просто был… более зависимым от созависимости, чем я думала.

Я усмехаюсь, запрокидывая голову со смехом: — Детка, его мама подошла и спросила, не хочет ли он печенья.

Она толкает меня в ребра и высовывает язык в ответ на мою шутку.

Мы пробыли здесь всего час, и я признаю, что она была абсолютно права. Это именно то, что мне было нужно, особенно после страшной встречи с Андреа, когда на кону стояло мое и мое будущее.

Мне нужно закрыть глаза и не волноваться в течение пяти минут, и это