одной, Джулс. Что, если они похитят тебя и будут держать в своем подвале?

— Я очень сомневаюсь, что похититель на самом деле собирается разместить объявление в воскресной газете, Алекса. Но я также очень сомневаюсь, что получу ответ в любом случае. Слушай, я напишу тебе позже, в закусочной, я собираюсь сейчас туда.

Она фыркает: — Не могу дождаться, когда ты покинешь закусочную. Люблю тебя.

— Люблю тебя больше.

Мы заканчиваем разговор, и я прячу телефон в задний карман юбки. Униформа, которую они требуют от нас, смехотворно отвратительна, но я изо всех сил стараюсь выглядеть хоть наполовину прилично. Я всегда собираю волосы в низкий пучок, сбрасываю их с шеи и с лица, так как в некоторые ночи у меня едва хватает времени, чтобы остановиться и перевести дух. Иногда я наношу макияж, а в другие вечера наношу тонирующий увлажняющий крем и бальзам для губ и заканчиваю.

В любом случае, мне не на кого произвести впечатление. Моя личная жизнь так же не существует, как и моя карьера.

К тому времени, когда я выхожу из дома и добираюсь до закусочной, я уже опаздываю на пять минут. Я открываю входную дверь и вбегаю внутрь, завязывая фартук как раз в тот момент, когда дверь за мной закрывается.

— Джульетта… ты опоздала, — говорит менеджер Гэри, неодобрительно глядя на меня свысока.

Гэри, придурок с комплексом Бога.

Мало того, что он, возможно, самый большой мудак на планете, так еще и не имеет никакого понятия о моде. Типа, каждый день он одет в широкие брюки и несоответствующие галстуки, но почему-то он все еще думает, что он самая горячая штучка со времен Пола Уокера.

Я даже не могу понять логику этого. И мое терпение с Гэри медленно тикает внутри меня, как бомба. Он неуместен с девушками, которые здесь работают, и я несколько раз вмешивалась, когда он с ними неуместен. Так что теперь он вымещает это на мне, будучи самым крутым задницей.

“Ничтожество”.

— Извини, Гэри, этого больше не повторится.

Его тонкие губы сжимаются еще больше в недовольном взгляде, прежде чем он качает головой: — Знаешь, Джульетта, ты опаздывала четыре раза в этом месяце. Четыре. Раза. — Он держит мою перфокарту, как будто я уже не знаю, сколько времени я здесь.

“Дыши, Джульетта. Тебе нужна эта работа, пока ты не найдешь другую. Иначе в обозримом будущем ты застрянешь в закусочной «Easyup», имея дело с Гэри и невероятно дерьмовой оплатой.”

Я втягиваю воздух, прежде чем ответить: — Извини. У меня много дел с моей бабушкой. Я знаю, что это не оправдание. Я обещаю, что буду вовремя, Гэри.

Я одариваю его лучезарной улыбкой, надеясь на время успокоить его.

— Могу я увидеть тебя в моем кабинете, пожалуйста? — Он не ждет моего ответа; он просто поворачивается и уходит.

Отлично. Сегодня будет просто супер.

Я собираю свое самообладание и следую за ним в его кабинет. Как только я оказываюсь внутри, он пытается закрыть дверь, но я поднимаю руку.

— Я бы предпочла, чтобы ты оставил дверь открытой, пожалуйста.

Его глаза сужаются: — Я заставляю тебя чувствовать себя некомфортно?

Наглость этого придурка.

“Конечно, черт возьми”. После того, как я столько раз видела, как он прикасается к другим девушкам без их разрешения, я бы не стала ничего упускать из виду.

— Закрывать дверь необязательно. Что бы ты ни хотел сказать, ты можешь сказать это мне при открытой двери. Если это проблема, я буду рада поговорить об этом с владельцем.

— Отлично. — Он сидит в старом сломанном кожаном кресле за своим столом, который, похоже, приживается на последнем издыхании.

Если бы он не был таким полным ослом, мне было бы почти жаль его. Ему под сорок, у него редеющие волосы и пивной живот, и я почти уверена, что он до сих пор живет дома со своей матерью. Я видела, как она иногда подбирала его и высаживала. Очевидно, он не амбициозный тип.

— К сожалению, Джульетта, если ты снова опоздаешь, мне придется тебя отпустить. — Он делает паузу, ожидая моей реакции, которую он не получит. — Послушай, я очень хорошо понимаю твою ситуацию. Ты позвонила, чтобы позаботиться о твоей бабушке, и я очень ценю то, что ты так усердно работаешь для нее.

— Гэри, я звонила один раз за последние шесть месяцев. И это было потому, что она упала и сломала бедро, и мне пришлось ухаживать за ней после операции. — Я скрещиваю руки на груди. Он серьезно сейчас?

— Тем не менее, ты звонила, ты опаздывала много раз, и, честно говоря, я не ценю твое отношение ко мне.

Мне нужно собрать все силы, чтобы не дать моей челюсти удариться об пол от шока.

“Мое” отношение к “нему”?

— Прости? — бормочу я. Я совершенно ошеломлена.

Он пожимает плечами, и на его лице расплывается ухмылка, из-за чего он еще больше похож на подонка, которым он является на самом деле: — Но я сострадательный парень. Я считаю, что каждый заслуживает второго шанса, к соглашению об исправлении ситуации?

То, как его глаза-бусинки скользят по моему телу менее чем незаметно, заставляет меня дрожать от отвращения.

— Я действительно надеюсь, что ты не настолько глуп, чтобы попытаться… шантажировать меня, чтобы я переспала с тобой, Гэри? Потому что я надеюсь, ты знаешь, что я лучше буду безработной и буду жить на обочине, чем когда-либо прикоснусь к тебе. — Я плюю.

Я так зла, мне так противно его вопиющее неуважение.

— Я… я… это… я…

Я подняла руку, останавливая его.

— Давай проясним одну вещь, Гэри. — Его имя скатывается с моего языка, как кислота: — Ты можешь быть моим боссом. У тебя может быть власть, которой у меня нет, но пойми одну вещь. Из этой закусочной прямо в WBML [Прим.: WBML — это радиостанция, лицензированная Warner Robins], и я дам им знать, как ты охотился на стольких молодых девушек, работающих в этой закусочной. Злоупотребляя своей властью в своих личных целях.

Внезапно его лицо становится таким же белым, как заляпанная жиром пуговица, которую он носит. Он заметно сглатывает.

— И если ты когда-нибудь, я имею в виду когда-нибудь, снова прикоснешься к другой женщине без ее разрешения, я тебя погублю.

С этими словами я поворачиваюсь на каблуках, захлопываю за собой его шаткую дверь и направляюсь прямо на кухню.

Как только я толкаю дверь, Томми, Марио и Изабелла разбегаются, чтобы не упасть. Наткнулись ушами на дверь.

Если бы я не была так потрясена,