– Все совершают ошибки. И государства тоже.

– Верно, Абаль. Все совершают ошибки. Основная проблема не в той ошибке, которую вы совершили двадцать лет назад. А в том, что вы продолжаете их совершать. Теперь вы растите нового монстра – на сей раз на Украине. И – знаете что, Абаль? Я не хочу принимать в этом участия. Никакого.

Я показал на выход.

– Ливан в той стороне. Советую не задерживаться. Служба авиационной разведки здесь работает коряво, но работает.

Абаль достала телефон – белый айфон.

– Я хочу вам кое-что показать.

– Что именно? Свои фото в стиле ню? Боюсь, это ничего не изменит.

Абаль покраснела, но продолжала рыться в своем телефоне.

– Вот…

– Что это?

– Посмотрите…

Я смотрел. Какой-то аэропорт, разгружают самолет. Грузовой «Боинг».

– И что?

– Сана Ахмад прислала материалы о своем первом дне пребывания в Приштине. По ее словам, это аэропорт Приштины, там разгружают самолет. Она написала, что ей удалось получить информацию о том, что в аэропорт Приштины регулярно прибывают подозрительные грузы из Афганистана. И отправитель этих грузов – американское правительство. В лице ЦРУ США и Пентагона.

Я еще раз посмотрел ролик. Это могло быть правдой, а могло и не быть. О том, что американцы используют свои позиции в Косово для доставки наркотиков из Афганистана и потом перепродают их албанским дилерам, которые распихивают отраву дальше, по всей Европе, не говорил только ленивый. Но доказательств не было. И это – тоже не доказательство, если пристально посмотреть. Это просто самолет, из которого выгружают просто ящики. В которых может быть все что угодно, не только героин. Например, трупы американских солдат. Которые везут сюда для того, чтобы скрыть от американской общественности истинные потери американских войск в Афганистане. Или трупы – но афганцев, убитых в процессе дознания, которые везут сюда, чтобы не хоронить там, не рисковать, что захоронения будут вскрыты и на американцев повесят обвинения в пытках и расправах. Стоит такой транзит, конечно, дорого – но не дороже, если потом придется оплачивать многомиллионные иски родственников.

– Это ничего не значит, Абаль. Это – просто ящики.

– Значит, – упрямо сказала Абаль, – это значит, что вам надо сделать выбор.

– Мне?

– Вам. В Швеции существуют люди, которые не согласны с политикой американского правительства и с тем, что творят американцы. Это мы. Группа в составе шведских разведслужб. Это не значит, что мы согласны с Путиным или любим его. Но вы можете нам помочь. Или – остаться в стороне. Выбирайте…

Американское правительство… Надо сказать, мне доставляет удовольствие доставлять американцам неприятности.

– Что конкретно вы от меня хотите?

– Чтобы вы нашли и освободили Сану Ахмад.

– В Приштине?

– Да.

Я улыбнулся.

– Абаль, это полный бред. Начнем с того, что такое Приштина. Это небольшой горный регион, в котором проживают миллион с чем-то человек. Все друг друга знают. И все так или иначе имеют отношение к наркотранзиту. То есть они или сами торгуют наркотиками, либо охраняют тех, кто торгует наркотиками, либо являются членами семей тех, кто торгует наркотиками, либо продают булочки тем, кто торгует наркотиками. Это преступное государство. Все понимают, каков главный источник дохода, – и никто не позволит кому-то лишить его. То есть как только мы появимся, любой, начиная с таксиста в аэропорту, донесет на нас, и вовсе не в полицию. А наркомафия шутить не любит. Вдобавок я никогда там не был, не знаю албанского языка и элементарно не смогу наладить контакт…

– Я знаю албанский.

– Поздравляю. Но это мало что меняет. Это чужая и очень опасная земля.

– Искать не придется.

– То есть?

– Мы знаем, где и у кого находится Сана Ахмад. Надо будет только атаковать и освободить ее…

– То есть она похищена наркомафией?

– Не совсем.

– А кем?

– Я не смогу сказать вам, пока не услышу согласия.

Я откинулся назад на стуле.

– Абаль, а зачем вам я? Вы же представляете государство, так? У Швеции есть антитеррористическое подразделение полиции. Есть неплохие горные егеря. Есть даже боевые пловцы.

– Мы не можем их использовать.

– Почему?

– Как вы не понимаете? Мы считаем, что к похищению Саны Ахмад могут быть причастны американцы. Что если наши солдаты будут вынуждены стрелять и убьют кого-то из американцев? Партнеры по НАТО стреляют друг в друга.

– Швеция не член НАТО.

– Все равно. Мы не можем стрелять в американцев, это полностью исключено.

– А я – могу.

Абаль пожала плечами. Все-таки она очень привлекательна.

– Вы же русский. Мы были впечатлены… эффективностью ваших действий.

Я выдохнул.

– Сделаем так, Абаль. Вы сейчас идете на автобус… к контрабандистам – куда угодно. И немедленно покидаете территорию Сирии.

– Но…

– Не нужно меня перебивать. Дайте мне свой номер, я приму решение и позвоню. Если все ОК – встретимся… скажем, в Бейруте.

Было видно, что ей это не нравится, но она кивнула.

– И готовьте деньги. За паспорт я не работаю.

В Ливане я был уже на следующий день. Перебрался с контрабандистами в долину Бекаа и дальше – уже нормальным такси – до Бейрута. Поскольку я владел арабским в достаточной степени и выглядел как араб, с бородой, ко мне никто особо не приставал. Конечно, если начнется конкретное месилово и начнут штаны снимать[7], то моя легенда пойдет псу под хвост – но пока правительство Ливана и доминирующие здесь палестинцы контролируют ситуацию. Движение тут очень активное, постоянно идет контрабанда и отправляются на войну отряды Хезбаллы. Скоро весь этот джихад будет и здесь, чувствую…

Таксист был палестинец из лагерей. Как и все палестинцы, он был отлично приспособлен выживать во всем этом месиве, у него в машине были и ливанский флажок, и изображение святого камня Каабы, и портрет Муктады ас-Садра и портрет Башара Асада на фоне флага – нужное выставлялось к окну в зависимости от того, где мы ехали. На блокпосту, где стояли солдаты-христиане, он зычно взывал «Господи Иисусе!» – хотя был мусульманином. Машина у него была приличная – белая «Хёндай Соната» предыдущего поколения, которая тут заменяла старые «Мерседесы». На горных дорогах она нехорошо шкрябала днищем по камням. Но водителя это не останавливало…