Ему даже не нужно касаться ее, и то, что он это знает, невыразимо раздражало. Синие, как сапфиры, глаза Габби сверкнули, став прозрачными и глубокими.

— Твой сексуальный аппетит… — Габби сделала паузу, подбирая нейтральное слово, — постоянен.

Бенет взял ее за подбородок, приподняв лицо так, что ей оставалось лишь смотреть ему в глаза.

— Отказ — чисто женская привилегия.

Габби пристально смотрела на него: тонкие морщинки веером разбежались от уголков глаз, глубокие вертикальные складки рассекли щеки, чувственные губы затвердели.

Воспоминания об опустошающей силе этих губ, о наслаждениях, которые они дарили ей, лишь усилили возбуждение.

— А привилегия мужчины — пользоваться нечестными приемами, — возразила Габби, проклиная себя за прерывистость дыхания, когда его палец очертил контур ее подбородка и скользнул к пульсирующей жилке на шее.

Бенет стал вынимать шпильки, освобождая ее волосы…

Через несколько секунд Габби и Бенет рухнули на ковер, Бенет опустил голову, его дразнящие губы коснулись ее виска, провели дорожку к ее рту, и Габби закрыла глаза, дрожа и тщетно пытаясь сохранить самообладание.

Надо остановить его сейчас, пока не поздно, сослаться на усталость, на головную боль… Но как объяснить, что она страдает от невозможности испытать высшее счастье, что физическое вожделение не может заменить ей любовь?

Его тело находилось так близко, его рвущуюся наружу энергию невозможно было игнорировать. Чем ей было защититься от прикосновения его губ, сначала нежного, затем все более страстного, требующего капитуляции?

Габби почти не думала о сопротивлении, когда его руки скользнули под юбку, и совсем забыла о всех своих возражениях, когда Бенет обхватил ее ягодицы и, легко подняв, понес вверх по лестнице.

Она обвила руками Бенета, наслаждаясь его близостью.

Она вся горела, она уже не могла дождаться, когда почувствует обнаженной кожей его кожу, ее пальцы лихорадочно сорвали с него галстук и набросились на пуговицы рубашки. Отчаянное, болезненное желание притихло, лишь когда она коснулась шелковистых завитков, покрывающих его грудь.

Его губы скользили по ее шее, подбираясь к впадинке над ключицей.

Габби смутно осознала, что стоит обнаженная, ни его, ни ее одежда больше не служит барьером, и тихо вскрикнула, когда Бенет опустил ее на кровать.

«Быстро и резко. Никакой игры. А потом пусть делает все, что хочет».

Его низкий хрипловатый смех смутил ее, и она поняла, что неосознанно произнесла эти слова вслух.

Бенет вошел в нее, следя за ее выразительным лицом, за мгновенной сменой отражавшихся на нем чувств, впитывая ее легкое дыхание.

Бесконечно долгие секунды он оставался неподвижным, затем начал отстраняться, медленно, очень медленно, и вонзился в нее снова, еще глубже, и снова, и снова… пока ее не охватило безудержное пламя.

Его ловкость, дерзкие, предательски искусные пальцы и чувственные губы довели ее до кульминации и держали на краю пропасти, пока она не взмолилась о пощаде… В любовном экстазе она уже не ведала, любит или ненавидит его за все, что он может сделать с ней.

«Хороший секс. Очень хороший секс, и больше ничего», — печально подумала она, засыпая.

— Вогель на второй линии.

Кабинет Габби словно парил над центром города. Зеркальные окна современного небоскреба отражали солнечные лучи, не мешая наслаждаться изумительным — в любую погоду — видом.

Стояло чудесное летнее утро. Чистое лазурное небо, мерцающая на солнце вода. В нескольких километрах от городской пристани за следующим в Мэнли паромом тянулась пенистая дорожка. Но и паром, и пытающиеся обогнать его яхты казались игрушечными по сравнению с огромным танкером, медленно входящим в порт.

Преодолевая внутренний протест, Габби вернулась к своему столу и ответила на телефонный звонок.

Пять минут спустя она положила трубку на рычаг, убежденная, что необходим закон против мужчин, считающих целью своей жизни унижать женщин.

Кофе, горячий, сладкий и крепкий, а также процесс его приготовления оказались хорошим успокоительным, и Габби решила не вызывать секретаршу.

Когда она бросила на стол папки с документами, которые необходимо было проверить, зазвонил внутренний телефон.

Это могли быть Джеймс или Бенет, с меньшей вероятностью Мэри и еще меньшей — Моника.

— Габби?

Этот женственный, с легким придыханием голос невозможно было спутать ни с чьим. Настроение Габби резко упало.

— Привет, Аннабел.

— Как насчет совместного ленча?

«Какой смысл откладывать неизбежное?» — подумала Габби, сверяясь с ежедневником.

— Я могу встретиться с тобой в час. — Она назвала престижный ресторан неподалеку. — Ты закажешь столик или я?

— Лучше ты, Габби, — скучающе протянула Аннабел. — У меня встреча с агентом. Я могу и опоздать.

— В два тридцать я должна вернуться в офис, — предупредила Габби.

— В таком случае подожди десять минут и делай заказ.

Габби попросила секретаршу забронировать столик, выпила кофе и погрузилась в работу. За несколько минут до назначенного времени она отложила документы и зашла в туалетную комнату.

Зеркало отразило стройную, безупречно элегантную молодую женщину в легком кремовом немнущемся костюме — авторская модель — и шелковой блузке. Заплетенные во французскую косу волосы не требовали дополнительного внимания, так что Габби лишь чуть-чуть подкрасила губы и прошлась по лицу пуховкой.

Десять минут спустя она уже входила в вестибюль ресторана, и бросившийся навстречу метрдотель сам провел ее к столику. Габби заказала минеральную воду и, просмотрев меню, выбрала итальянский салат и свежие фрукты.

Аннабел, благоухая дорогими духами, в красном шелке, струящемся по известной всему миру фигуре, присоединилась к ней через сорок пять минут после назначенного времени. Высокая, длинноногая, со стильно подстриженными темными волосами, с макияжем, умело подчеркивающим экзотическую красоту лица, она была неотразима.

Не дождавшись извинений за опоздание, Габби молча смотрела, как Аннабел заказывает воду со льдом, салат из свежих овощей и фруктовый десерт.

— Когда начинается твой следующий контракт?

Кошачья улыбка изогнула уголки алого рта, карие глаза хитро сверкнули.

— Не терпится избавиться от меня?

— Отнюдь! Вежливый вопрос, — с легкой насмешкой ответила Габби.

— И светский интерес к моей карьере?

Габби прекрасно знала, как продвигается модельная карьера сводной сестры. Об этом заботилась Моника, детально извещающая всех и каждого о непрерывно растущем рейтинге Аннабел на мировых подиумах.