— На себя посмотри.

— Так вот, — невозмутимо продолжил Марченко, — ты, урод, с нами дальше не пойдешь.

— Это с какой стати?

— С такой. Твои хамские замашки всех достали. Ты ведешь себя так, словно ты — граф, а мы — крепостное отребье.

— Вовсе я…

— Заткнись! Ладно бы только это, но твое поведение в отношении Дины просто скотское!

— Скотское было бы, если бы я ее банально трахнул и бросил! — огрызнулся Антон. — А я, наоборот, делаю все, чтобы она во мне разочаровалась! Даже рискуя получить по морде. Что, собственно, и произошло.

— Так это ты специально так сказал? — с надеждой подняла залитое слезами лицо Дина. Надежде было не за что зацепиться, и она постоянно ерзала, отчего Динино лицо странно подергивалось. — На самом деле ты так не думаешь?

— Ну конечно же, Диночка, — Тарский включил обаяние на полную мощность, голос его просто искрил. Проняло даже Лену, а о Дине и говорить нечего. Слезы моментально высохли, и девушка потянулась навстречу голосу. — Как можно? Ты очень милая и нежная, я не хочу, чтобы ты страдала из‑за меня, и обманывать тебя тоже не хочу. Ты прости меня, а?

— Господи, Антошенька, ну конечно же! — Дина подбежала к Тарскому и прильнула к нему. — Я все поняла, все‑все.

— Жаль, что придется расстаться, — тяжело вздохнул Антон, поглаживая девушку по спине, — думаю, мы все же смогли бы стать хотя бы друзьями.

— Почему расстаться? — Дина непонимающе смотрела на него.

— Меня же выгоняют из команды.

— Ребята погорячились. Правда, ребята? — Квятковская повернулась к остальным и, сияя счастливой улыбкой, ждала ответа.

— Манипулятор хренов, — пробурчал вполголоса Венечка.

— Ты что‑то сказал? Я не поняла. Так Антон остается или нет? Ну пожалуйста, ребята, ну не злитесь, он хороший, я знаю.

— Черт с ним, пусть остается, — махнул рукой Вадим. — Но учти, Тарский, отсюда тебе вернуться было бы проще. А если ты что‑то подобное выкинешь там, в тайге, все будет гораздо сложнее. И, возможно, страшнее.

— Да ладно вам, — победно усмехнулся Антон, — только пугать не надо.

Солнце удобно устроилось в ложбине пологих гор, окруживших Сейдозеро. Было невыразимо скучно, одно и то же зрелище почти полгода подряд. Скорее бы зима, убраться из этого полушария, сменить обстановку. Но и там, на противоположной стороне Земли, тоже вскоре все осточертеет, а особенно пингвины. Хуже могут быть только полярники.

Здесь же хоть какое‑то разнообразие, особенно в этом местечке. Каждый год появляются туристы и лезут туда, куда лезть не стоит. Забавно за ними наблюдать.

Вот и сейчас новые подоспели. Уже неделю ползают вокруг озера, без конца ссорятся, пакостят друг другу. Не все, конечно, но большинство. Правда, действительно опасным можно назвать только одного из человечков, остальные так, балуются по мелочи.

А этот человечек… Солнце подобного ему видело здесь очень давно, много веков тому назад. Жил среди обитавших здесь лопарей один шаман. Коварное, злобное, мстительное существо. Много кровавых жертв принес он камням‑сейдам, может, и сам после смерти стал одним из них, кто знает?

Человечек, привлекший внимание солнца, в крови рук не марал, во всяком случае, пока. И спутники его даже не догадывались, кто пришел с ними на берег Сейдозера. И зачем пришел.

А солнце все видело, все знало. И ему было любопытно, что же будет дальше, ради чего человечек затеял все это?

Эй, сони, подъем! Солнце запустило лучи в окна и многочисленные щели небольшого домика, прислонившегося к берегу Сейдозера и ставшего временным прибежищем исследовательской команды. Ноль реакции. Да, лучиками здесь не обойдешься, сюда бы банду солнечных зайцев, да по глазонькам спящих! Вмиг бы проснулись. Но искристые попрыгунчики резвятся сейчас на макушках озерных волн, и вытащить их оттуда можно только одним путем — натянув на голову облачное одеяло.

Но тогда не видно будет происходящего на земле! Нет, так не пойдет. Придется набраться терпения и ждать.

А набираться терпением — одно из самых скучных занятий. Гораздо приятнее набраться чем‑нибудь другим. Но увы, этот вариант солнцу был недоступен.

Наконец‑то! Светило от нетерпения аж приподнялось над ложбиной повыше, увидев распахнувшуюся дверь избушки. Тьфу ты, все время забываю, у них, у людей, по утрам всегда одно и то же. Сочувствую кустам.

А в импровизированном стойбище, бывшем всю ночь лежбищем, становилось все более шумно. Труба домика чихнула раз, другой и натужно закашлялась дымом. А из самого домика весьма аппетитно запахло оладушками.

— Эх, здорово все же, что с нами девчата! — раскинувшись морской звездой на берегу, радовался жизни Борис. — Будь у нас чисто мужская компания, давились бы сейчас сухим пайком. А так — оладьи со сгущенкой, кофеек!

— А кто ныл, когда мы составляли список продуктов в Москве? — усмехнулся Вадим, наблюдая за шумно плескавшимся Венечкой. — Ты же плешь проел всем, когда мы включили в список смесь для оладий, ту же сгущенку, помнишь? «Макароны и тушенка — остальное будем добывать на месте!» Много чего добыл?

— Ну почему, кое‑что добыл, — Борис приподнялся и сел, обхватив руками колени. — Рыбы вот с Путырчиком наловили, к примеру. Вы с Иркой грибов притащили, девчата — ягод. У нас только один трутень есть. Дармоед чертов!

Вадим удивленно взглянул на перекосившееся от злости лицо приятеля:

— Что с тобой? По‑моему, ты как‑то не очень адекватно реагируешь на Тарского, я давно заметил. Чем он тебе так не угодил?

— Можно подумать, ты от него в восторге! Кто первый ему по морде надавал?

— Предположим, тогда было за что. Но с тех пор Антон ведет себя нормально, со всеми вежлив…

— Особенно с бабами, тут уж точно — со всеми, — двусмысленно улыбнулся Борис.

— Ты имеешь в виду что‑то конкретное или просто воздух сотрясаешь? — Голос Вадима неожиданно заледенел.

— Да ладно, не обращай внимания, это я так, — Марченко поспешно поднялся. — Пойдем‑ка лучше завтракать, вон, девчата руками машут. Эй, Венчик, вылезай, а то из Путырчика Пупырчиком станешь!

За неделю странствий вокруг Сейдозера компания ни с чем загадочным пока так и не столкнулась. Они исследовали западную часть озера, знаменитый сейд «Старик», видели двухметровый православный крест, с обеих сторон которого прибиты таблички с молитвами, поднимались по склонам Нинчурта на вершину, фотографировали таинственные знаки, выбитые на вертикальных стенках ступеней подъема, делились гипотезами о проложенной к Сейдозеру странной дороге. Все было очень интересным и познавательным, от красоты пейзажей кружилась голова, изобилие ягод, грибов и рыбы поражало воображение, но вот с аномальными явлениями как‑то не сложилось. Все было до зевоты нормальным.