камни, играли в альчики, боролись, состязались в ловкости и силе, а Урызмаг бродил по селению, погруженный в невеселые думы.

— О чем ты думаешь, Урызмаг, о чем печалишься? — спросили его старики. — Не заболел ли ты?

Урызмаг ответил:

— Я заболел, но не тело болит у меня, а душа: ее мучает несправедливость. Почему храбрые нарты, не признающие над собой ничьей власти, с трепетом и унижением платят дань красноликому Фуку, богу с трусливым сердцем и козлиной рыжей бородой? Я не успокоюсь до тех пор, покуда не сделаю нартов свободными. А если не освобожу данников, то, значит, я — не нарт и никому из нартов я не равен!

Родители и родичи со слезами на глазах уговаривали мальчика выкинуть из головы опасные мысли. Они говорили в страхе:

— Если Фук узнает о том, что ты ему враг, он уничтожит тебя и нас, ибо жесток и коварен красноликий бог засухи!

Но мальчик стоял на своем:

— Не буду я сыном нартского рода, если не одолею рыжебородого Фука!

Слова мальчика пристыдили односельчан, заставили их задуматься. Старики и молодые собрались на свой богатырский сход, на Хасу нартов, и порешили:

— Отныне Фук не получит от нас дани, унижающей душу человека!

А надо сказать, что в тот день, когда полагалось платить дань криводушному богу, опускал рыжебородый Фук в условленном месте с вечно синего неба огромные котлы на железных цепях. Люди наполняли котлы мясом, зерном, сырами, хмельной брагой. Но на этот раз они наполнили котлы камнями.

Медленно стали подниматься котлы к синеве неба, скрылись в облаках вместе с железными цепями и, грохоча, опустились на небесную твердь. Подбежал к ним тонконогий бог с козлиной рыжей бородой, наклонился над котлами, но вместо вкусной еды и хмельного питья увидел холодные камни Кавказских гор. Заскрипел Фук зубами, его рыжая борода взъерошилась, и вечно синее небо стало красным, как лицо Фука. Повелитель засухи крикнул сердито:

— Жалкие людишки! Пыль земная! Вы вздумали тягаться со мной, чье дыхание несет смерть! Я обложу вас невиданной данью. Теперь не мяса я потребую от вас, не сыров, не хмельной браги — иную жертву принесете вы мне: сильных джигитов и красивых девушек! А если вы не покоритесь моей воле, то я выпущу бурю и разорю ваши амбары, высыплю град и побью ваши поля, пролью кровавый дождь, который не увлажнит, а изранит вашу землю. Бескормица и недород заставят вас поредеть наполовину. А если вы и после этого не станете моими рабами, то я иссушу, долгим, жгучим зноем весь род человеческий, и пеплом станет все, что дышит, растет и цветет. Ничего не будет рождаться от беременных женщин, не принесут приплода овцы и кобылы!

Услыхав эти угрозы, громом грохотавшие с неба, богатыри собрались на Хасу. Но не знали они, как биться со злым богом. Тогда нарты решили: «Нет среди воинов мужа, который указал бы нам правый путь. Поклонимся мудрым женщинам селения, пусть посоветуют, как нам поступить».

Таков был нартский обычай: если для правого дела оказывалась слабой сила меча и медленным был полет стрелы, то обращались нарты за помощью к женской мудрости. Дошли слова нартов до слуха Сатаней, все еще скрывавшейся в кладовке, в доме бедной женщины, приютившей ее. Сатаней сказала:

— Я пойду на Хасу нартов.

— В своем ли ты уме, девушка! — всплеснула руками хозяйка. — Не каждый юноша вправе прийти на Хасу нартов, он должен показать свою силу, совершить боевой подвиг, чтобы заслужить это право. А какой подвиг в бою может совершить женщина? И откуда у нее сила? Никогда еще существо женского рода не присутствовало на сходе богатырей.

А Сатаней в ответ:

— Когда нужно одолеть врага силой, мужчина нуждается в мече и стреле. Когда нужно одолеть врага умом, мужчина нуждается в женской мудрости. Только там побеждает воин, где умна мать воина, где мудра подруга воина.

Так сказав, Сатаней пошла на Хасу нартов. Походка ее была смелая, уверенная, не такая, как у нартских женщин, ступавших медленно и плавно. Кудри ее сверкали золотом, а не смолью, как у нартских женщин. Никогда еще не видели нарты девушку такой светозарной красоты, и, хотя никогда еще существо женского рода не осмеливалось прийти на сход богатырей, ничего не сказали нарты нарушительнице обычая, растерялись они, остолбенели. Златокудрая девушка внимательно посмотрела на стариков и юношей, поклонилась им и сказала:

— Если у вас в селении есть опытный кузнец, пусть он изготовит такие доспехи, чтобы их не пронзила ни одна стрела, чтобы их не рассек ни один кинжал. Пусть выкует кузнец такой меч, который обезглавит любого врага. Пусть он сделает такие стрелы, которые способны пробить насквозь горные утесы. Эти доспехи, эти стрелы и меч вы должны вручить тому смельчаку, чья душа болит из-за вашего горя. А потом спуститесь в Нижнее Селение. Посреди селения выкопайте яму. Извлеките из ямы воздушный бурдюк. Этот бурдюк доставит смелого нарта на небо, и храбрец, чья душа страдает из-за несправедливости, уничтожит рыжебородого бога засухи, красноликого Фука.

Старики слушали девушку с надеждой, а юноши — с огнем восторга в глазах. Один из юношей спросил:

— Если найдется такой смельчак, станешь ли ты ему женой?

— Не о свадьбе сейчас речь, а о беде, нависшей над вами, — ответила юношам Сатаней, и поняли старики, что умна девушка, смело и дерзко явившаяся на Хасу нартов.

Один из стариков звался Деве́том Златоликим. Он был первым кузнецом на земле. Слова о нем — впереди, а пока скажем, что недаром первая песня нартов была о Девете. Всю ночь, по просьбе односельчан, ковал Девет в горской кузне панцирь и кольчугу, стрелы и меч. Утром старики сказали:

— Пусть боевые доспехи, меч и стрелы достанутся Урызмагу, ибо он смел. У него болит душа, но боль его не от телесных ран, а от несправедливости.

Нартским юношам понравилось решение стариков: не выйдет же Сатаней замуж за мальчика, значит, есть надежда, что она когда-нибудь станет женой одного из них! А Урызмаг облачился в доспехи битвы, вооружился мечом и стрелами и вместе со всеми нартами спустился в Нижнее Селение. Вырыли нарты яму — и увидели воздушный бурдюк. Слыхали нарты от дедов и прадедов, что где-то в их стране есть чудесный бурдюк, который может подняться в воздух, перенести человека на небесный простор. «Не сказка ли это?» — думали нарты, и вот теперь воздушный бурдюк